В ногах правды нет. А если поискать между ними? Можно найти гофрированные вагинальные складки или восковой блеск идеально выбритого мужского лобка, а можно напасть на поэтичные вихри какого-нибудь Могутина, который рефлектирует по этому поводу и жонглирует складками и лобками круче, чем дядюшка Берроуз. Но если пидары-эстеты — явление западное, то дядюшка здесь мертв, а вечно молодой Могутин все еще рефлектирует, потягивая французское винцо в нью-йоркских гаванях и сливая в нас тухлое пойло в глянцевых обертках (в ритме рэпа и духе американских цирков) про розовощеких кадетов в милитари и красных учеников, с жаром отсасывающих в темноте. Но могутинское говно и цветочки оставим девочкам, которые прощелкали момент, когда литература случайно подавилась хуем и умерла. Редакция с битым опытом арт-критика (и ноги, и руки на этом набила) и добрым шматом иронии не дает спуску никому и заявляет, что эти книги должен знать каждый альфа-гей.
Дневник вора. Жан Жене
Сцена, где заключенные в тюрьме сравнивают свои члены, напоминает нам застенчивое инкубаторское детство, когда мы возбуждались от носовых платочков с голубой каемочкой и краснели от удовольствия, если сладострастный однокашка брал за попку и кричал «вжик-вжик — ты больше не мужик». И каменное сердце вора-убийцы-маньяка имеет все шансы быть разбитым. Зверские отношения между заключенными привнесли в фантазию Жене несколько навязчивых образов — например, обнаженный мальчик, которого держат за руки и за ноги двое других, насилуют, а потом татуируют тайными знаками и делают из него фетишиста, возбуждающегося уже при виде убогой тюремной униформы. То, что Великий Вор был бесноватым чуваком по жизни, наверняка было следствием его маргинальных реалий. Он первый писал о сексуальном аспекте фашизма. Он сравнил трубу крематория, извергающую человеческий прах, с гигантским фаллосом в момент семяизвержения. Это автобиографический и предельно искренний роман, где возможно все. Как в жизни. Жирный средний палец тартюфам и границам. Для ценителей затейной «крамолы», тающей во рту, как ноздреватый шоколад.
Город и столп. Гор Видал
Мужчины умеют любить молча. И страстно. «Ему нравилось, что Салливан никогда не говорит с ним об их связи, опровергая тем самым теорию Джима, согласно которой все гомосексуалы, подобно Шоу, непрерывно говорят о своей любви». Умеют ли гомосеки любить? Когда закончится повсеместное блядство? Как выйти из лабиринта наслаждений и эмоционального тупика, в который нас загнало общество упырей и полиции нравов? Гнойных нравов. Как сквозь сукровицы увидеть (ухватить?) зыбкую дымку, эту, мать вашу, Любовь? Как не прощелкать свою молодость? На эти и другие вечные вопросы вы дадите себе ответ после прочтения этого романа. Или расслабитесь и получите удовольствие. Довольствуйтесь малым. Водочкой, бехеровочкой, пивком, винцом с юнцом в гей-клубах. И если вы настойчиво будете показывать кому-либо зад, не удивляйтесь, что вас вдруг поимеют. Но эта песня совсем не о том. В конце концов, мы все слабы на передок, когда выпьем. Ведь правда, мои пусики?
Дневник вора. Жан Жене
Сцена, где заключенные в тюрьме сравнивают свои члены, напоминает нам застенчивое инкубаторское детство, когда мы возбуждались от носовых платочков с голубой каемочкой и краснели от удовольствия, если сладострастный однокашка брал за попку и кричал «вжик-вжик — ты больше не мужик». И каменное сердце вора-убийцы-маньяка имеет все шансы быть разбитым. Зверские отношения между заключенными привнесли в фантазию Жене несколько навязчивых образов — например, обнаженный мальчик, которого держат за руки и за ноги двое других, насилуют, а потом татуируют тайными знаками и делают из него фетишиста, возбуждающегося уже при виде убогой тюремной униформы. То, что Великий Вор был бесноватым чуваком по жизни, наверняка было следствием его маргинальных реалий. Он первый писал о сексуальном аспекте фашизма. Он сравнил трубу крематория, извергающую человеческий прах, с гигантским фаллосом в момент семяизвержения. Это автобиографический и предельно искренний роман, где возможно все. Как в жизни. Жирный средний палец тартюфам и границам. Для ценителей затейной «крамолы», тающей во рту, как ноздреватый шоколад.
Город и столп. Гор Видал
Мужчины умеют любить молча. И страстно. «Ему нравилось, что Салливан никогда не говорит с ним об их связи, опровергая тем самым теорию Джима, согласно которой все гомосексуалы, подобно Шоу, непрерывно говорят о своей любви». Умеют ли гомосеки любить? Когда закончится повсеместное блядство? Как выйти из лабиринта наслаждений и эмоционального тупика, в который нас загнало общество упырей и полиции нравов? Гнойных нравов. Как сквозь сукровицы увидеть (ухватить?) зыбкую дымку, эту, мать вашу, Любовь? Как не прощелкать свою молодость? На эти и другие вечные вопросы вы дадите себе ответ после прочтения этого романа. Или расслабитесь и получите удовольствие. Довольствуйтесь малым. Водочкой, бехеровочкой, пивком, винцом с юнцом в гей-клубах. И если вы настойчиво будете показывать кому-либо зад, не удивляйтесь, что вас вдруг поимеют. Но эта песня совсем не о том. В конце концов, мы все слабы на передок, когда выпьем. Ведь правда, мои пусики?
Любимая игра. Леонард Коэн
Люблю графинчик, люблю стаканчик, люблю я милого карманчик. Веселые мальчики знают, как побаловаться. Если вы прочитали о «прекрасных», а потом и «блистательных» лузерах (с большой душой и большим желанием трахаться), то самое время перейти к этой наиболее автобиографической книге о молодом человеке, который постигает свою личность через написание этих самых книг. Первый и самый согревающий роман автора. Магическая смазка-сказка для педофила. Ути-пути. А если у него еще и богатое воображение и мозги юнцов ему за афродизиак — то утопись в своих выделениях и осклизлостях. Роман здесь логичный в цепочке книг, но не в отношении к гомосексуальности.
Люблю графинчик, люблю стаканчик, люблю я милого карманчик. Веселые мальчики знают, как побаловаться. Если вы прочитали о «прекрасных», а потом и «блистательных» лузерах (с большой душой и большим желанием трахаться), то самое время перейти к этой наиболее автобиографической книге о молодом человеке, который постигает свою личность через написание этих самых книг. Первый и самый согревающий роман автора. Магическая смазка-сказка для педофила. Ути-пути. А если у него еще и богатое воображение и мозги юнцов ему за афродизиак — то утопись в своих выделениях и осклизлостях. Роман здесь логичный в цепочке книг, но не в отношении к гомосексуальности.
Имморалист. Андре Жид
Интерес автора к сфере нетрадиционного объясняли душевной смутой, созревшей в нужде «оправдать» свою гомосексуальность. Пуританское воспитание, которое он получил от матери-протестантки, усилило его ощущение своей непохожести на других. Он вынужден был подавлять свои желания в семье.
Мы знаем ответ на вопрос, который задавал себе крошка-сын. Но может ли такой ответ быть универсальным? Стая говорит: «Да!» Линза, сквозь которую зомби-большинство смотрит на мир, — добро и зло, а полутона — ересь.
Слава бунту против общепринятой морали (традиционно-семейной тоже)! Бесстрашие перед темнотой — подлинная вера, перед своими и общественными страхами. Истинным знанием мы обладаем лишь о самом себе, и только самопознание может представлять всеобщий интерес. Свой субъективный опыт — кровь знаний. То ли это опыт священника, то ли патологоанатома.
Интерес автора к сфере нетрадиционного объясняли душевной смутой, созревшей в нужде «оправдать» свою гомосексуальность. Пуританское воспитание, которое он получил от матери-протестантки, усилило его ощущение своей непохожести на других. Он вынужден был подавлять свои желания в семье.
Мы знаем ответ на вопрос, который задавал себе крошка-сын. Но может ли такой ответ быть универсальным? Стая говорит: «Да!» Линза, сквозь которую зомби-большинство смотрит на мир, — добро и зло, а полутона — ересь.
Слава бунту против общепринятой морали (традиционно-семейной тоже)! Бесстрашие перед темнотой — подлинная вера, перед своими и общественными страхами. Истинным знанием мы обладаем лишь о самом себе, и только самопознание может представлять всеобщий интерес. Свой субъективный опыт — кровь знаний. То ли это опыт священника, то ли патологоанатома.
Последний поворот на Бруклин. Хьюберт Селби
«Ебаться!» — вот лапидарный лозунг всех времен и уродов, вот смысл жизни. Это книга сексуальной революции нью-йоркских низов. Свобода пролегает через очко гея, которого имеют все кому не лень в местных коллекторах. В фольклоре натуралов есть окличка: «Санек, поедешь гомосятину тискать?» Дескать, мы ненавидим пидоров, но будем вставлять им, ведь педики отдаются с таким остервенением — обычная «дырка» не способна на такие эмоции. Святая бездна неизведанных ощущений... Состоятельный аргумент в пользу классика — открытость и здоровый цинизм на фоне сексуальных бесчинств. Омерзительно-красивое описание жизни total fucked up generation на наши реалии не перенесешь, поэтому читаем и течем — ротовыми и другими полостями.
«Ебаться!» — вот лапидарный лозунг всех времен и уродов, вот смысл жизни. Это книга сексуальной революции нью-йоркских низов. Свобода пролегает через очко гея, которого имеют все кому не лень в местных коллекторах. В фольклоре натуралов есть окличка: «Санек, поедешь гомосятину тискать?» Дескать, мы ненавидим пидоров, но будем вставлять им, ведь педики отдаются с таким остервенением — обычная «дырка» не способна на такие эмоции. Святая бездна неизведанных ощущений... Состоятельный аргумент в пользу классика — открытость и здоровый цинизм на фоне сексуальных бесчинств. Омерзительно-красивое описание жизни total fucked up generation на наши реалии не перенесешь, поэтому читаем и течем — ротовыми и другими полостями.
Funeral Rites. Jean Genet
Ах, поймите мои амплитудные придыхания, снова его порочный голос: «Мы же дрожим у себя в камерах, поющих и стенающих от навязанного им наслаждения, потому что при одной только мысли об этом гульбище самцов мы кончаем, как если бы нам было дано увидеть гиганта с раздвинутыми ногами и напряженным членом». В раннем детстве Жене мечтал быть юнгой на пиратском корабле, где бы его подвергали насилию, заставляли голым лазать по мачтам и исполнять сексуальные прихоти капитана и матросов. Последний фильм Райнера Вернера Фассбиндера поставлен по роману «Керель из Бреста» про моряка-искусителя Кереля. Акт воровства, убийства, предательства был для автора прежде всего сексуальным актом. Его герои посвящали кому-либо свои преступления. И эта круговерть плывет из книги в книгу, поэтому про Funeral Rites мы умолчим.
В общем, удачки вам, дорогие читатели, на сухую руку подрочить!
Ах, поймите мои амплитудные придыхания, снова его порочный голос: «Мы же дрожим у себя в камерах, поющих и стенающих от навязанного им наслаждения, потому что при одной только мысли об этом гульбище самцов мы кончаем, как если бы нам было дано увидеть гиганта с раздвинутыми ногами и напряженным членом». В раннем детстве Жене мечтал быть юнгой на пиратском корабле, где бы его подвергали насилию, заставляли голым лазать по мачтам и исполнять сексуальные прихоти капитана и матросов. Последний фильм Райнера Вернера Фассбиндера поставлен по роману «Керель из Бреста» про моряка-искусителя Кереля. Акт воровства, убийства, предательства был для автора прежде всего сексуальным актом. Его герои посвящали кому-либо свои преступления. И эта круговерть плывет из книги в книгу, поэтому про Funeral Rites мы умолчим.
В общем, удачки вам, дорогие читатели, на сухую руку подрочить!
Помните: мы, педерасты, в высшей степени «безнравственны».
Комментариев нет:
Отправить комментарий
Примечание. Отправлять комментарии могут только участники этого блога.