Конечно, Крамер хорошо знал свою среду, и тем болезненнее был эффект его романа, в котором с сарказмом и без снисхождения были показаны пустота и бессмысленность гедонистической суеты в утвердившемся геевском сообществе. Жизнь, посвященная похождениям в банях и гей-барах, предстала на всеобщее обозрение. Манерность геев, их провоцирующая сексуальность, истеричность, напускная женственность, весьма близкая к кривлянию, их вызывающие одежды и пустой трёп - всё это было трезво и жестоко высмеяно в романе. В геевской среде роман вызвал возмущение - как предательство, ренегатство. И лишь немногие сообразили, что автор бросает им горькие истины в лицо, потому что страдает от этих реалий. А здесь я подчеркнул "горькие истины". Да, в геевской среде роман вызвал раздражение, но Ларри Крамер прав.

Это был как бы голос пророка незадолго до чумы XX века - эпидемии СПИДа. Крамеру было ясно, что негативные черты геевской субкультуры больше всего должны тревожить самих геев. Когда эпидемия началась, Крамер стал самым страстным обличителем общего равнодушия к опасности и выпустил немало произведений на эту тему - пьеса "Нормальное сердце", "Репортаж из всеобщей катастрофы". По иронии судьбы он сам заболел СПИДом.