гендерквир

Меня зовут Серонхелия. Я старый гей. Нет, я старый гендерквир. Я гомосексуал. Я хочу, чтобы человек, которого я люблю, не боялся открыто любить меня. Иначе это унизительно. Свобода - это такое шерстяное одеяло: подтянешь к шее - обнажишь ноги. Просто иногда цена бывает слишком высока, независимо от того, насколько сильно ты хочешь получить награду. Единственное, чем ты не можешь заплатить за самое сокровенное желание своего сердца, это само сердце. Откровенность - единственный способ разговаривать с кем угодно, когда вы становитесь настолько близки, что живете в шкуре друг друга. Я думаю, у каждого или у каждой есть что-то вроде навозной лопаты, которой в моменты стрессов и неприятностей вы начинаете копаться в себе, в своих мыслях и чувствах. Избавьтесь от неё. Сожгите её. Иначе вырытая вами яма достигнет глубин подсознания, и тогда по ночам из неё будут выходить мертвецы.

Я не верю, что смерть действительно является проблемой для человека, и считаю произведение искусства, занятое исключительно этой проблемой, не вполне достоверным. Наша подлинная проблема - это старение, образ смерти, с которым мы сталкиваемся ежедневно. Имеется в виду даже не само старение, а его свойство полной страшной отрешённости от красоты. Нас не столько ужасает наше медленное умирание, сколько то, что очарование жизни остаётся нам недоступным. На кладбище я видел молодого парня, который прошёл меж могил как существо из иного мира, таинственное и исполненное жизни, в то время как мы будто просили у жизни милостыню. Однако меня поразило, что я не ощутил наше бессилие как нечто совершенно неизбежное. Разве нельзя соединить зрелый возраст с жизнью и молодостью? Страх, еще в пренатальном состоянии, сумевший завоевать будущее. Страх всего - перемен, заразы, сумасшедших, темных лифтов и внезапного разврата. Страх смерти как апологет бытия. Страх пенетрации, ибо невозможно ничего не бояться. Страх сойти с ума. Страх свести с ума. Страх быть как все. Страх быть не как все. Страх быть. Страх исчезнуть. Страх быть и исчезнуть. От страха возбуждаюсь.

Интернет, он не сближает. Это скопление одиночества. Мы вроде вместе, но каждый один. Иллюзия общения, иллюзия дружбы, иллюзия жизни. Большая часть жизни проходит в дурацком отупении, в убогом идиотизме: открываешь дверь, зажигаешь сигарету... В жизни человека бывает лишь несколько проблесков. Всё остальное - серая мгла. Одиночество не дано мне изначально, я завоевываю его. Меня ведет стремление к красоте. Я жажду в нем утвердиться, обозначить свои пределы, избавиться от неясности и упорядочить самого себя. Люди живут в своём собственном времени, короткой вспышке света, ограниченной огромной темнотой, и не в их природе задумываться о том, что простирается за пределами этого короткого промежутка. Смерть не является чем-то приходящим снаружи; мы несем ее внутри, лелеем годами, и она растет. Эпитафия нашей расе, написанная бегущими светящимися буквами, будет гласить: «Тем, кого боги хотят уничтожить, они сначала дают телевизор». Мы становимся расой созерцателей, а не созидателей. Но с другой стороны, смотреть телевизор - все равно что дышать: без него не обойтись. Человек может дольше прожить без еды, чем без информации. Загвоздка - в образовательной системе: людей надо обучать разборчивости. Только самодисциплина сможет противостоять тем волшебным силам, которые еще только будут вызваны нами к жизни. Иначе все станем морскими губками.

Представьте фокусника, который, сидя перед лампой, складывает пальцы в сложные фигуры, так, что на стене появляются тени зверей, птиц, чертей и красавиц. А после этого он до смерти пугается этих чертей, влюбляется в красавиц и убегает от тигров, забывая, что это просто тени от его пальцев. Можно было бы назвать его безумцем, не будь сам этот фокусник попросту тенью от знаков «фокус» и «человек». Весь мир вокруг - такой театр теней; пальцы фокусника - это слова, а лампа - это ум. В реальности же нет не только предметов, на которые намекают тени, но даже и самих теней - есть только свет, которого в одних местах больше, а в других меньше. Так на что надеяться? И чего бояться? Однако, говоря об этом, я не беру лампу истины в руки, а просто гну перед ней пальцы слов, создавая новые и новые тени. Поэтому лучше вообще не открывать рта. 

Колыбель качается над бездной. Заглушая шепот вдохновенных суеверий, здравый смысл говорит нам, что жизнь - только щель слабого света между двумя идеально черными вечностями. Разницы в их черноте нет никакой, но в бездну преджизненную нам свойственно вглядываться с меньшим смятением, чем в ту, к которой летим со скоростью четырех тысяч пятисот ударов сердца в час. Погибло, все погибло! Умерло все, и мы умерли, бродим, как живые трупы и мертвые души.

Я лежала ночами, пытаясь перекроить бессонницу в создание историй, пока не засыпала, - эта привычка восходит ко времени моей ранней юности. Однажды новый персонаж возник в моей личной виртуальной реальности и начал рассказывать мне о себе, и у меня не было иного выбора, как только слушать его. Человек, разговаривающий сам с собой, но со смыслом, не более безумен, чем человек, разговаривающий с другими, но несущий околесицу.

Мне кажется, что с большого расстояния легко положить кучу народа, даже не поморщившись. Ведь лётчики, ровнявшие с землёй целые города, отличались от других военных известной элегантностью и благородством. В каком-то смысле, всё дело лишь в дистанции между палачом и жертвой. Главное - не забрызгать руки кровью и чтобы ноги не вязли во внутренностях жертв. Это скорее вопрос эстетики и гигиены. Много говорят о чудесах современной науки, синтетических материалах, новых сплавах, полимерах. Всё это ерунда. Сопли — вот из чего делается всё в наши дни, и не надо особенно стараться, чтобы разбить фотоаппарат, сделанный из соплей. Сексологи отметили у мужчин после эякуляции своего рода меланхолию, которую после интервью с этими мужчинами связали с явлением „прощания со своей спермой. Прощай.