Почему я снова смотрю Гринуэя? «Потому что он умён, интеллигентен, занятен, и он заставляет меня думать. Он тревожит моё самомнение, мои предрассудки. И мне это нравится. Он весьма ценен для меня. И, думаю, для вас тоже». Так он себя отрекомендовал. А я всё ещё верю ему, лжецу.

Привычные гринуэевские тропы, привычные смысловые игры, привычное сверхвизуальное, привычное барокко, опрокинутое в современность. Любителям Гринуэя «Гольциус» может показаться повтором. Но есть что-то новое. Никогда Гринуэй не говорил со зрителем. Он всегда был герметичен, слишком занят своими играми, и не скрывал довольной улыбки при виде наивных отмычек зрителя. В «Гольциусе» Гринуэй вдруг заговорил. От своего лица. В «Пеликаньей компании» прозрачно проступает Peter Greenaway film, а в Гольциусе, стало быть, сам Гринуэй. «Я хотел создавать картины. Также как и слова. Картины в книгах. Картины на сцене. А каждая новая визуальная технология стоит дорого». Поверьте, Гринуэй знает, о чём говорит. А я знаю, о чем говорит Гринуэй. Он годами рыщет бюджеты, собирая вавилоновы столпы копродукций.