не верь никому

Валер, я ревел, когда прочёл твоё письмо. Перечитывал его ещё и ещё. Валер, ты мне пишешь: чтобы ты не говорил про свое родное быдло, наше жестче. Я этим почти горжусь. Валер, я живу в таком же средневековье. Пять лет назад я приехал в Киев, чтобы подать документы в наши гнойные универы, но мне негде было жить. Я пошёл в социальную службу для нищебродов, где были комнаты и кровати. Но прежде меня отвели к жирной имбецильной суеверной старухе, которой было под 60. Она там работала психологом. Я сказал, что я сирота, мне негде жить, я из приюта для бомжей, но ещё я гомосексуал. При слове гомосексуал её рожа побледнела и она сказала: Я не хочу себе такого для своих детей. (Эта тварь не хотела, чтобы её дети стали пидарасами). Я не допёр, причём тут её дебильные дети, но смолчал. Мы простились и на следующий день она подло заманила меня в психоотстойник. Психиатрическую больницу им. Павлова по улице Фрунзе, 103. В центре Киева. Рассказывала мне, что это обычная больница для анализов. Два месяца я пролежал в закрытой палате под номером 9, пока меня не вытащил Стас. В этой палате люди срали, ссали, не вставая из кровати. В любую минуту ночи психи переворачивали мне кровать, снимали с меня одежду. Мне кололи сибазон, кололи дрянь, у которой даже нет названия. Последние пять лет я думаю, как бы убить эту тварь, которая упекла меня. Потому что у меня нет бабле и я не могу засудить эту старуху. Это даже хуже карательной психиатрии. Меня упекли в психушку за то, что я гей. Если у меня нет квартиры и нет предков, со мной можно делать всё что угодно. Так поступают со всеми сиротами. Валер, любое тоталитарное общество виктимизирует жертву: стыдно не насиловать, но быть изнасилованным; не бить, но быть побитым. Хохлэнд на самом деле ничем не лучше Саудовской Аравии. В Аравии в учебниках информируют детей о необходимости уничтожения евреев и гомосексуалов, как правильно отрубить руку и ногу по законам шариата. Зато каким я сильным стал после этих испытаний. Настолько сильным, что теперь меня ненавидит весь русскоязычный мир. И прежде всего пидарасы. Валер, ты пишешь: прошу тебя, не верь никому, особенно тем, у кого хорошая репутация. Ты можешь стать первым, кого такой человек обманет. Валера, я никому не верю. Но пять лет назад у меня не было выбора: верить или нет.