Я люблю вегетарианскую кухню, но не являюсь ни вегетарианцем, ни, тем более, веганом. Любая идеология – для дураков. В плотских вопросах не должно быть другого закона, кроме потребности и удовольствия. Менять мир нужно не только гендерными бунтами, но и надломом привычного образа жизни. Отцы, кресты и отбивные - кирпичи одной стены. Город – это всегда геноцид. Мы совершенствуем его средства, но не отменяем само убийство. Каждый шаг по траве суть резня. Каждый вздох – это расправа. Мы не совершаем насилия. Мы и есть насилие. Свобода убивать, когда вздумается, есть, пока можется, и трахать всё, что неспособно сопротивляться, является не единственной антитезой традиционной культуре. В конце концов, культуру можно переосмыслить, увидев в ней не кастрацию природы, но её продолжение. Функция шутера заключается в сублимации агрессии; в возможности реализовать напряжение безопасным для общества образом. Пытаясь запретить насилие, моралисты провоцируют его избыток и эскалацию. Именно поэтому социально ответственная игра должна ставить игрока в самые асоциальные ситуации. Когда игра предоставляет выбор «сжечь всех или только вырубить» выбирать нужно «сжечь». А лучше – чтобы такого выбора вообще не было. Только тот шутер имеет смысл, где ты взрываешь головы младенцам. Одним лишь пикселем, конечно, сыт не будешь. Даже самое истовое творчество не осушает нас до конца, и мы всё равно предаёмся насилию за пределами сублимации. Например, едим животных; прихлопываем комара, идём по лесу… Если здесь и есть место для этики, то разве что той, которая призывает нас отдавать себе отчёт в происходящем. Вот почему я убеждён, что стейки должны быть с кровью, и, таким образом, напоминать нам: жизнь поглощает жизнь и – продолжается.