РАВЕНСТВО ПРОТИВ МОРАЛИ (ИЗДАНИЕ ГЕЙ-ЖУРНАЛА В ПОСТТОТАЛИТАРНОМ ОБЩЕСТВЕ)

С момента регистрации гей-журнала «Один з нас» в феврале 1996 года у редакции было не так уж и много проблем с разного рода «моралистами». Замечу, что пресловутую статью уголовного кодекса, каравшую гомосексуальные отношения, отменили всего за четыре года с небольшим до того. На волне энтузиазма, связанного с государственным строительством и переориентацией общества с тоталитарного коммунизма на евроценности, появление журнала для гомосексуалов было воспринято большинством людей абсолютно спокойно. Доброжелательное отношение к журнальному проекту было вызвано еще и тем, что его представили обществу культурные и адекватные люди, не скрывавшие своей гомосексуальности и не стыдившиеся ее. К тому же, журнал изначально задумывался не как эротический, а новостной и культурно-просветительский. Хотелось с самого начала избежать стереотипов и возможных препятствий: журнал должен был свободно продаваться в газетных киосках по всей Украине. Это был мощный адвокационный компонент – еще были живы в памяти преследования геев в СССР, и гей-журнал в свободной продаже как бы говорил: смотрите, все плохое – в прошлом.

Конечно, были некоторые реализаторы прессы в регионах, которые отнеслись к гей-журналу настороженно. Были и такие, кто отказывался его реализовывать под разными надуманными предлогами. Но их было незначительное меньшинство, и часто удавалось преодолеть такого рода преграды. Например, летом 2000-го года чиновники станции Киев-Пассажирский самостоятельно провели «моральную экспертизу» и запретили реализовывать журнал «Один з нас» на «своей» территории. Однако письмо на адрес Первого заместителя министра транспорта и Гендиректора «Укрзалізниці» (ныне покойного Г.Н Кирпы) возымело действие – в официальном ответе ведомства значилось, что «нет никаких оснований для запрета реализации журнала».

А вот «моральная» атака на журнал, начавшаяся в декабре 2003 года, оказалась более продолжительной. Как раз был принят пресловутый Закон Украины «О защите общественной морали», и чиновники взялись толковать его каждый на свой лад. Не дожидаясь каких-либо официальных решений по журналу, некоторые реализаторы уже в декабре направили в редакцию послания, в которых, в лучшем случае, просили или экспертное заключение не существующего на тот момент Нацсовета по морали, или упаковать журнал в пленку (впрочем, потом эти реализаторы отказались принять и упакованные журналы, хотя редакция вложила в эту упаковку немалые деньги). В худшем случае, коммерческие структуры объявляли о расторжении договоров и отказывались реализовывать журнал, ссылаясь на принятие вышеупомянутого закона. Ситуацию осложнило письмо Госкомтелерадио Украины на адрес «Укрпочты» за № 168/4/1-2 от 05 марта 2004 г., которым он включил журнал в список эротических изданий. Это было абсолютно волюнтаристское решение, ведь Общественный экспертный совет по вопросам общественной морали под руководством И.С. Чижа рассмотрел журнал на предмет соответствия закону лишь 07 апреля 2004 года, и то после письма-запроса редакции «Один з нас» от 09 марта, то есть задним числом легитимизировал письмо Госкомтелерадио от 05 марта.

О заседаниях Общественного экспертного совета по вопросам общественной морали Госкомтелерадио Украины стоит рассказать подробнее. Созданный приказом по комитету 12 февраля 2004 года, он полулегально проработал до июня, не имея никаких правоустанавливающих документов. Положение об этом Совете было зарегистрировано Минюстом аж 2 июня. Тем не менее, прямо в день создания Экспертного совета, 12 февраля, редакция журнала получила письмо из Госкомтелерадио за № 724/33/4-1, где комитет напомнил редакции о принятии закона и выразил готовность «предоставить помощь в реализации изданием задекларированной программной политики».

В чем заключалась эта «помощь» я смог удостовериться на заседании Совета 7 апреля. Для рассмотрения Общественным советом был взят номер журнала за август 2003 года, где еще можно было найти несколько эротических фотографий (со следующего номера – за сентябрь-октябрь – предчувствуя принятие нового закона, редакция исключила публикацию фотографий, которые хоть как-то можно было посчитать эротическими). В результате десятиминутного обсуждения, которое больше напоминало то ли заседание Инквизиции, то ли партсобрание образца 37-го года, члены Совета, люди преимущественно преклонного возраста (и это еще мягко сказано!) посчитали порнографией иллюстрации к статье про пирсинг. Никакие контрдоводы не принимались во внимание. Оставалось лишь радоваться, что результирующим указанием было все же «привести издание к соответствию Закону «О защите общественной морали», а не лишение журнала свидетельства о регистрации.

Просто из спортивного интереса ближайший номер журнала «Один з нас» – за № 36 – мы выпустили вообще без фотографий с хоть каким-то оголением частей тела – разве что лица были без паранджи. Правда, открывал журнал постер-коллаж с рассказом о «дискуссии» с высокоморальным Экспертным советом. Очевидно, обидевшись на этот постер, Совет признал и этот номер эротическим – вообще безо всякой аргументации. Но мне уже было все равно: все плохое, что могло произойти, уже произошло. Договора с частью реализаторов были расторгнуты, нервы потрачены. Те же из реализаторов, кто видел необоснованность претензий к журналу и продолжил сотрудничество, не отреагировали и на это бессмысленное экспертное заключение. Стоит вспомнить добрым словом ныне покойного главу правления киевского «Агентства «Союзпечать» Ю.Г. Якименко, который в самый разгар «моралистских» репрессий, пролистав журнал, сказал: «Ну, если запрещать «Один з нас», тогда я не знаю, что вообще можно продавать...» и оставил нас в реализации. Это была серьезная поддержка, ведь киевская «Союзпечать» – наверное, крупнейший реализатор прессы в Украине.

Гораздо драматичнее оказалась судьба украинской гей-газеты «Gay.Ua». Зарегистрированная в мае 2003 года как эротическое издание, она вполне соответствовала этому критерию: печатала кроме новостей и публицистики эротические рассказы и фотографии. Проблемы начались в 2006 году, когда редакция начала печатать снимки, которые можно было посчитать жесткой эротикой, и одновременно выступила с программной целью: доказать, что запрет на распространение порнографии нарушает права человека на получение информации. Газета никогда не распространялась в открытом доступе – только по подписке через Каталог изданий Украины и редакцию – и мало бы кто обратил внимание на такую «коррекцию» программной политики... Но нашелся добрый самаритянин, по заявлению которого и опираясь на заключения Нацкомиссии по морали, 22.02.2008 г. прокуратурой г. Киева против издателей было возбуждено уголовное дело № 50-4870 за изготовление и распространение порнографии (ст. 301, ч.3 УК Украины). Хотя уже 40-й номер газеты (октябрь 2007 г.) не содержал ничего предосудительного, экспертная комиссия по инерции (как и в случае с журналом «Один з нас» в 2004 г.) выдала на-гора негативное заключение, признав издание порнографическим. Это было просто издевательское заключение, особенно в контексте утвержденных Нацкомиссией 20.02.2007 года «Критериев отнесения печатной... продукции… к разряду порнографической или эротической продукции». Среди «Сексологических критериев эротики» значится, например, такое: «Критерием эротики служит «демонстрация женских половых органов крупным планом, включая пальцевое разведение половых губ, в рамках художественной композиции только как эпизод укрупнения ракурса в серии изображений модели. При этом количество изображений с укрупнением ракурса не должно превышать 20% от общего количества изображений в серии. В эпизоде укрупнения ракурса изображение половых органов не должно превышать 50% площади кадра или всего изображения». Нехилая эротика! Такого себе не позволяла даже как бы «порнографическая» газета «Gay.Ua»… Отсюда, наверное, и возник анекдот: «Одной рукой Нацкомиссия листает свои «Критерии…», а другой думает о нас...»

Безусловно, регламентирование медиапространства необходимо. Засилье шансона в радиоэфире, «бандитских» и просто глупых сериалов по ТВ, общее снижение культурного уровня украинцев – со всем этим можно и нужно бороться. Но нужны четкие, разумные критерии и хоть какой-то уровень культуры и знаний у чиновников, которым поручено «не пущать» порнографию на наши просторы. Без этого любое «моральное» начинание превращается в банальную цензуру и повод для взяточничества.

ГРЕЙС ДЖОНС: ЧЕРНАЯ МАДОННА - ИМПЕРИЯ ГЛАМУРА

Одна из самых ярких икон стиля 80-х, она была музой Энди Уорхолла — он писал ее портреты, она тусила с ним в Studio 54 и вроде бы у них даже что-то было, хотя у Энди Уорхолла… с девушкой — бог весть. Но он сделал целую серию ее портретов, почти такую же, как за двадцать лет до того — с Мэрилин Монро.

Черная кожа, пластика пантеры и низкий, слегка подсаженный голос. Сама грация. В ее голове — бесконечная галерея причуд, сюрреалистических идей и неуемная жажда деятельности. Раздевшись донага, она вымазывается речным илом и снимается в видеоклипе. Бросает вызов самой грудастой манекенщице Франции Эстель Халлидей и обещает в короткий промежуток времени довести свой микроскопический бюст до чемпионских размеров. Сражается с наркотической зависимостью и налоговой полицией.
Грейс Джонс, урожденная Мендоса (кем надо быть, чтобы эту древнюю звучную фамилию сменить на Джонс?) родилась в Спэниш-Тауне на Ямайке в семье церковного проповедника. Потом родители переехали в Нью-Йорк, и в этом Вавилоне она немного поучилась актерскому мастерству, стала певицей и фотомоделью. До начала своей музыкальной карьеры Джонс снялась в нескольких итальянских фильмах, а в «большом» американском кино дебютировала в 1973 году («Война Гордона»). Как киноактрисе известность ей принесли роли Зулы в «Конане — разрушителе» (1984), Мэй Дэй в «бондовском» «Виде на убийство» (1985), Стрейндж в «Бумеранге» (1992).
Свою первую пластинку «Portfolio» Грейс выпустила в 1977 году. В этом же году она подписала контракт с Island и затем выпустила три альбома на стыке фанка, диско, регги и даба. Главными ее хитами стали Strange и кавер La Vie en Rose Эдит Пиаф. С образом тут было немного сложнее — задача заключалась в том, чтобы сочетать брутальность с ранимостью, мужественность с женственностью, образ сценической дивы, французской шансонье с инопланетным космическим десантником. В 1981 году ее композиция «I've Seen That Face Before (Libertango)» из альбома «Nightclubbing» стала одним из крупнейших хитов.
Пик популярности Грейс Джонс пришелся на 70—80-е годы, когда она записала девять альбомов в стиле диско. Самыми знаменитыми стали песни «Slave To The Rhythm», «Pull Up To The Bumper» и «Private Life» (кавер-версия песни группы The Pretenders).
После выпуска в 1989 году альбома «Bulletproof Heart» Грейс надолго ушла из музыкального бизнеса. Новый альбом копил свою разрушительную силу почти двадцать лет, и в прошлом году диск «Hurricane» вышел на независимом лейбле Wall of Sound. Продюсером пластинки выступила сама певица и Айвор Гест. В записи приняли участие Брайан Ино и дуэт Слай и Робби. Обложку альбома украшают изображения ее головы, «отлитой» из шоколада. Авторы и реализаторы идеи — студия Tom Hingston — стремились из шоколада создать поп-звезду в натуральную величину, тем самым намекая на то, что артисты — это продукты. Фотографии Джонатана Де Вилльерса демонстрируют разные стадии изготовления шоколадной Грейс Джонс.
Обычно осторожные в своих оценках рецензенты BBC назвали пластинку «почти безупречной», а голос певицы уподобили урагану, сметающему все на своем пути. Консерваторы из The Guardian на всякий случай поставили пластинке три балла из пяти, упрекнув звезду в том, что она, дескать, приходит пьяная на интервью и вообще ведет себя как-то непотребно.
Грейс Джонс ничуть не постарела. Давайте смотреть правде в глаза: она родилась в 1948 году. Ее видео в тридцать лет, в сорок и нынешние почти не отличаются. Есть предположение, что вкус ее раньше был тоньше, может быть, потому что им тщательнее управляли, но кто знает, что она устраивала на концертах лет двадцать пять тому назад?
Она была подружкой Дольфа Лундгрена (впрочем, учитывая силу этой личности, еще вопрос, кто там был чьей подружкой). На церемонии вручения наград Q Awards Грейс Джонс заявила, что не прочь записать пару песен с Эми Вайнхаус. «Мне очень нравится эта девушка, у нас много общего, — заявила Грейс. — Когда я была молода, мне тоже было трудно справиться с популярностью и пристальным вниманием прессы. Я очень надеюсь, что Эми сумеет побороть все трудности и снова начнет сочинять музыку. Секс, наркотики и рок-н-ролл — когда-то и я прошла через все это, и я поняла одну простую истину: все, что не смогло убить тебя, сделает еще сильнее!»
Ее муж, художник и модельер Жан-Поль Гуд, был дизайнером и рекламистом. Он, к слову, нарисовал рекламу «Ситроена CX», который въезжал в рот гигантскому роботу, подозрительно похожему на Грейс Джонс. Именно с помощью мужа Грейс изобрела образ, который эксплуатировала всю жизнь. Она была эдаким бучем, женщиной-мужчиной, с широченными плечами, в подчеркнуто квадратных куртках, с бритым затылком и военной стрижкой, с фуражками и ретро-футуристическими шляпками, похожими на марсианские шлемы. Разумеется, геи ее обожали. Она же — ходячий гомофетиш. Она — сплошная провокация!
Во все гастрольные поездки Грейс берет своих любимых собачек, которых у нее аж восемь. В ошейниках у ее любимчиков — настоящие бриллианты. По слухам, дива периодически выковыривает оттуда камешки и, как ни в чем не бывало, устраивает скандалы, уверяя всех, что ее обокрали.
Когда она прилетела в Москву, то не выходила из самолета и требовала, чтобы ее забрали в полицию. Она даже не поленилась лечь на пол и немножко всплакнуть. Чуть позже Грейс решила прогуляться босиком по залу аэропорта и заставить всех встречных ставать перед ней на колени.
Перед началом выступления в российской столице на край сцены по всему периметру положили белую материю: Джонс плохо видит, и тряпочка нужна для того, чтобы она не упала со сцены. Грейс лежала на сцене, билась в конвульсиях и даже умудрилась изобразить половой акт с промоутером клуба. На вопрос, зачем ей это нужно, Грейс ответила: «Скучно жить просто так».
Ее концерт был игрой с переодеваниями. В конце каждой песни она уходила за сцену — отдохнуть и переодеться. Ее наряды — тема для отдельного разговора. Они столь же бесчисленны, как и ее шляпы. Грейс обожает шляпы — в ее коллекции их около тысячи. За день певица может поменять аж двадцать головных уборов. Немудрено — ведь она любимица и муза главного шляпочника мира — дизайнера Филиппа Брюса. Он от нее в восторге и готов дарить ей свои произведения искусства каждый день.
Сейчас про Грейс Джонс не то чтобы совсем забыли — она продолжает работать в кино, на телевидении, но это лишь слабый отблеск былой славы. Она родилась чуть раньше, чем следовало. Она могла стать главной звездой современности, внести в музыку религиозную практику и собирать стотысячные стадионы по всему миру, и мы бы сейчас восклицали: «Вот кто у нас на самом деле Мадонна!»
Но, увы, уже поздно. И нам в утешение будет ее новый альбом и старые фееричные записи с ее концертов.

МОДНОЕ ЖИВОТВОРЯЩЕЕ МУМИЁБСТВО

В книге «Последнее лето Клингзора» Гессе пишет: «Ничего на свете не надо бояться, ничего не страшно — только в безумии мучим мы себя всеми этими ужасами, только в собственной нашей запуганной душе возникают добро и зло, ценность и ничтожность, вожделение и болезнь». Вестимо, для мертвецов и людей-медуз Гессе «правду» режет матками и пропагандирует извращения. Картофельные люди (специально для главреда: это крахмальные големы, воспевающие любовь к крахмалу) не мыслят, но верят. В овощи, иконки — не суть. От мыслей у них вырастают рога, хвосты и гениталии; овцы слепнут, падают небеса, испаряются океаны, глупые люди превращаются в говорящих пчел и черные тюльпаны; на ладонях растут волосы, братья едят сестер, собаки начинают петь.

В «Раковом корпусе» Солженицына читаю: «...даже если предположить, что Берия оказался двурушник и буржуазный националист, и стремился к власти — ну хорошо, ну судите его, ну расстреляйте закрытым порядком, но зачем же объявлять об этом простому народу? Зачем колебать его веру? Зачем вызывать сомнения? В конце концов можно было бы спустить до определенного уровня закрытое письмо, там все объяснить, а по газетам пусть считается, что умер от инфаркта. И похоронить с почетом». Народ воспринимает историю не как истину и факты, а как сакральное учение в соусе национальных геройств. Народу подавай хлеба и зрелищ. Народ загодя заведомо все знает — ему не нужно добывать свободу, достаточно ее иллюзии. Отсюда-то и все проблемы.

Именно поэтому мы наблюдаем геройства во имя всеобщего блага «Комиссии по морали». Задачи комиссии — заткнуть, нагнуть, выебать, насрать. Те же задачи и у ментов.
У нас запрещали даже безвредных Симпсонов. В России и Украине реставрируют сталинизм, муссируют образ нового диктатора и создают его культ (у нас уже есть свой сталин с широкой, как украинская степь, пиздой). Трахать приапические мумии нынче модно. На труп Ленина до сих пор выделяются немыслимые средства. Моральные химеры запрещают книги классиков и ничтоже сумняшеся объявляют каждую хрюшку сексуальным объектом. Пышным цветом цветет мракобесие. Запрещают рекламировать интим-услуги в журналах. Реклама же водки, как всегда, в самом цвету. Бухать можно, а ебаться — нет.

Маркиз де Сад: «Пусть вашими принципами станут такие, которые лучше всего согласуются с вашими наклонностями. Только не надо спрашивать себя, согласуется ли это с погаными человеческими условностями, и не стоит упрекать себя за то, что вы не родились под другими звездами, в другом краю, где подобное поведение приветствуется. Делайте то, что вам нравится и приносит наслаждение, все прочее — ерунда. Будьте высокомерно безразличны к пустым словам: порок, добродетель — все это понятия, не имеющие никакого реального смысла, они произвольны, их можно поменять местами, они выражают лишь то, что модно в данном месте и в данное время».

Ладислав Клима пишет в «Путешествии слепого змея...», что, мол, культура — это срать народу в рот. Именно этим и занимаются политика с религией — срут народу в рот, уверяя, что это истина, и сразу же велят за эту истину заплатить. Папа Римский — такая же фигура шоу-бизнеса, как и Бритни Спирз. Только каждый обстригает народ по-своему, у каждого свой метод зарабатывания денег. Танатические церковь и власть не просто спекулируют на тупости своих граждан — они воспитуют, воспевают эту тупость.

Сорокин пишет: «Чем проще и усреднённее человек, тем лучше для нынешней власти. Чем меньше у него потребностей и мыслей, тем лучше. Ветер дует в сторону создания, как в советское время, среднего человека. Набоков сказал, что идеальное для советских властей состояние народа — когда он полусыт и полуграмотен».

Давеча на нашей колыме подожгли арт-галерею в свете презентации книги гомосятской антологии «120 страниц Содома». Тем, у кого еще осталась совесть, предлагаю привезти и выставить работы Могутина в Киеве. Красные карлики воспылают анальной враждой, закидают выставку помидорами, майонезом, а затем подожгут. Резонанс и популярность художнику неминуемы. Блог Славы — жемчужины целебной спермы, его творчество — словно гигантский святой клистир, просфора, мироточащая приапическим елеем. Даже прикормленный западным либерализмом, он с оголтелой прытью пропагандирует радикальный гомоарт. Арест Саши Володарского — это цветочки. Чем ближе власть к тоталитаризму, тем больше у нее врагов. Мы видим воочию — эшафот НКВД СССР грядет.

ГОМОСЯТСКИЕ БУКВЫ

В ногах правды нет. А если поискать между ними? Можно найти гофрированные вагинальные складки или восковой блеск идеально выбритого мужского лобка, а можно напасть на поэтичные вихри какого-нибудь Могутина, который рефлектирует по этому поводу и жонглирует складками и лобками круче, чем дядюшка Берроуз. Но если пидары-эстеты — явление западное, то дядюшка здесь мертв, а вечно молодой Могутин все еще рефлектирует, потягивая французское винцо в нью-йоркских гаванях и сливая в нас тухлое пойло в глянцевых обертках (в ритме рэпа и духе американских цирков) про розовощеких кадетов в милитари и красных учеников, с жаром отсасывающих в темноте. Но могутинское говно и цветочки оставим девочкам, которые прощелкали момент, когда литература случайно подавилась хуем и умерла. Редакция с битым опытом арт-критика (и ноги, и руки на этом набила) и добрым шматом иронии не дает спуску никому и заявляет, что эти книги должен знать каждый альфа-гей.
        
Дневник вора. Жан Жене
Сцена, где заключенные в тюрьме сравнивают свои члены, напоминает нам застенчивое инкубаторское детство, когда мы возбуждались от носовых платочков с голубой каемочкой и краснели от удовольствия, если сладострастный однокашка брал за попку и кричал «вжик-вжик — ты больше не мужик». И каменное сердце вора-убийцы-маньяка имеет все шансы быть разбитым. Зверские отношения между заключенными привнесли в фантазию Жене несколько навязчивых образов — например, обнаженный мальчик, которого держат за руки и за ноги двое других, насилуют, а потом татуируют тайными знаками и делают из него фетишиста, возбуждающегося уже при виде убогой тюремной униформы. То, что Великий Вор был бесноватым чуваком по жизни, наверняка было следствием его маргинальных реалий. Он первый писал о сексуальном аспекте фашизма. Он сравнил трубу крематория, извергающую человеческий прах, с гигантским фаллосом в момент семяизвержения. Это автобиографический и предельно искренний роман, где возможно все. Как в жизни. Жирный средний палец тартюфам и границам. Для ценителей затейной «крамолы», тающей во рту, как ноздреватый шоколад.
           
Город и столп. Гор Видал
Мужчины умеют любить молча. И страстно. «Ему нравилось, что Салливан никогда не говорит с ним об их связи, опровергая тем самым теорию Джима, согласно которой все гомосексуалы, подобно Шоу, непрерывно говорят о своей любви». Умеют ли гомосеки любить? Когда закончится повсеместное блядство? Как выйти из лабиринта наслаждений и эмоционального тупика, в который нас загнало общество упырей и полиции нравов? Гнойных нравов. Как сквозь сукровицы увидеть (ухватить?) зыбкую дымку, эту, мать вашу, Любовь? Как не прощелкать свою молодость? На эти и другие вечные вопросы вы дадите себе ответ после прочтения этого романа. Или расслабитесь и получите удовольствие. Довольствуйтесь малым. Водочкой, бехеровочкой, пивком, винцом с юнцом в гей-клубах. И если вы настойчиво будете показывать кому-либо зад, не удивляйтесь, что вас вдруг поимеют. Но эта песня совсем не о том. В конце концов, мы все слабы на передок, когда выпьем. Ведь правда, мои пусики?

          

Любимая игра. Леонард Коэн     
Люблю графинчик, люблю стаканчик, люблю я милого карманчик. Веселые мальчики знают, как побаловаться. Если вы прочитали о «прекрасных», а потом и «блистательных» лузерах (с большой душой и большим желанием трахаться), то самое время перейти к этой наиболее автобиографической книге о молодом человеке, который постигает свою личность через написание этих самых книг. Первый и самый согревающий роман автора. Магическая смазка-сказка для педофила. Ути-пути. А если у него еще и богатое воображение и мозги юнцов ему за афродизиак — то утопись в своих выделениях и осклизлостях. Роман здесь логичный в цепочке книг, но не в отношении к гомосексуальности.
                 

Имморалист. Андре Жид   
Интерес автора к сфере нетрадиционного объясняли душевной смутой, созревшей в нужде «оправдать» свою гомосексуальность. Пуританское воспитание, которое он получил от матери-протестантки, усилило его ощущение своей непохожести на других. Он вынужден был подавлять свои желания в семье.
Мы знаем ответ на вопрос, который задавал себе крошка-сын. Но может ли такой ответ быть универсальным? Стая говорит: «Да!» Линза, сквозь которую зомби-большинство смотрит на мир, — добро и зло, а полутона — ересь.
Слава бунту против общепринятой морали (традиционно-семейной тоже)! Бесстрашие перед темнотой — подлинная вера, перед своими и общественными страхами. Истинным знанием мы обладаем лишь о самом себе, и только самопознание может представлять всеобщий интерес. Свой субъективный опыт — кровь знаний. То ли это опыт священника, то ли патологоанатома.
                  

Последний поворот на Бруклин. Хьюберт Селби          
«Ебаться!» — вот лапидарный лозунг всех времен и уродов, вот смысл жизни. Это книга сексуальной революции нью-йоркских низов. Свобода пролегает через очко гея, которого имеют все кому не лень в местных коллекторах. В фольклоре натуралов есть окличка: «Санек, поедешь гомосятину тискать?» Дескать, мы ненавидим пидоров, но будем вставлять им, ведь педики отдаются с таким остервенением — обычная «дырка» не способна на такие эмоции. Святая бездна неизведанных ощущений... Состоятельный аргумент в пользу классика — открытость и здоровый цинизм на фоне сексуальных бесчинств. Омерзительно-красивое описание жизни total fucked up generation на наши реалии не перенесешь, поэтому читаем и течем — ротовыми и другими полостями.

            

Funeral Rites. Jean Genet       
Ах, поймите мои амплитудные придыхания, снова его порочный голос: «Мы же дрожим у себя в камерах, поющих и стенающих от навязанного им наслаждения, потому что при одной только мысли об этом гульбище самцов мы кончаем, как если бы нам было дано увидеть гиганта с раздвинутыми ногами и напряженным членом». В раннем детстве Жене мечтал быть юнгой на пиратском корабле, где бы его подвергали насилию, заставляли голым лазать по мачтам и исполнять сексуальные прихоти капитана и матросов. Последний фильм Райнера Вернера Фассбиндера поставлен по роману «Керель из Бреста» про моряка-искусителя Кереля. Акт воровства, убийства, предательства был для автора прежде всего сексуальным актом. Его герои посвящали кому-либо свои преступления. И эта круговерть плывет из книги в книгу, поэтому про Funeral Rites мы умолчим.
В общем, удачки вам, дорогие читатели, на сухую руку подрочить!
              

Помните: мы, педерасты, в высшей степени «безнравственны».

ПИДАРА ТУТ, ПИДАРА ТАМ (ИЛИ ШЕСТЬ ЦВЕТОВ РАДУГИ)

«В каждом домике — свои гомики» — сущая правда. Но многие ли из нас дошли до последней стадии фимоза головного мозга, когда средь бела дня и натуралов выдают душевные излияния типа: «Не ебана, не сосана, натурой никто нынче не берет, вот и влезла в долги по самую матку. Сама б у себя за сотку баксов отсосала — да дорого, мне не по карману»...

1
Мальчик
Ты не знаешь, как относиться к своей инаковости, и ты ее скрываешь. Это твоя тайна, твой маленький секретик. Ты — полный свежести виноградный саженец. Тебе интересны не закаленные в боях на косметичках прожженные пидорасы, а нежного возраста мальчики с таким же пушком вместо усов. Самое прекрасное время — время непорочности и чистых чувств. Невинное дитя. Пастельные тона. Тебя пугает пестрый гомомир, шляющийся по стометровкам и ищущий приключений на свою жопу.
2
Гомосексуал
Что-то среднее между молоком и сметаной. Ты уже не мальчик: отношение к своей инаковости уже выработалось, и ты улыбаешься себе, утверждая: «я — гомосексуал!» Можешь себя погладить по головушке — ты же такой особенный, не похожий на других. Тебе всё в кайф, ты в общественном драйве. У тебя в зобу дыханье сперло, настолько тебе важно поделиться со всеми первым опытом — отношений, похода по злачным местам. По мере приобретаемого гомоопыта ты начинаешь примерять на себя новый образ, новую «одежку» — все эти гомоштучки. Чувство неповторимой эйфории захлестывает: что может быть круче среды, кроме себя ничего не признающей? Твои гомопривычки еще не очевидны и поэтому прекрасны...
3
Гей
Собачки делают гав-гав, кошечки делают мяу-мяу, а ты цветочек — ты делаешь ах-ах. Ты личность прежде всего потому, что ты гей. Ты уже полностью интегрировался в гей-общество, гей-культуру и твоя самоидентификация не страдает. Твое воображение не заходит слишком далеко — ему приятно тереться возле твоей инаковости. Твоя фантазия кажется богатой только тебе и твоим «подругам», но, в сущности, она циклится все на том же: на твоих гениталиях. Ты красив, потому что ты гей (удачно сочетаются мириады оспин на твоей мордографии и светящиеся бляхи в твоих ушах). Ты умен, потому что ты гей. У тебя тонкий вкус и меткий глаз — ты же гей! Твоя питательная среда — гей-клуб, кем бы ты ни был и где бы ты ни был. Это как позавтракать, покурить — щекочущие привычки.
4
Педрила
Ты просто чифирь с молоком. Что-то извратно-терпкое, но все еще алчное и падкое на миленьких мальчиков. Ты — маринованые яйца под анальным соусом. Твоя гомосексуальность — целое мировоззрение. Концентрация гомофетиша зашкаливает. Свое позерство ты сопровождаешь так: «Целуйте ножки мне, вельможи». Ты — просто жар для юных, неокрепших гомо-умов, которые могут даже возненавидеть себя, подумав: «Вот, значит, какие они, геи...» Таких цыплят не просто смущают, их выводят из себя такие дошлые гомо-гомо-гомо, как ты. Ты, конечно же, за свое, всё те же песни: «Да, я такая!» Ну что ж, удачки тебе и дальше лизать свой пердак. Как можно тщательней. Если уже зловоние, так пусть только изо рта... Часто свою судорожную зверскую похоть ты выливаешь на тяпнутых трансух, которые успели «освежевать» твою голову и залить туда накопленное за всю свою жизнь дерьмо. Для тебя и персонажей пониже нужно гомо-гетто или планета, где живут только такие, как ты. Как правило, ты приходишься мужем для пидрессы, поэтому цветастые боа ты не носишь. В тебе сидит королевна, но ты оставляешь эту роль своей партнерше.
5
Пидресса
Жизнь после смерти. Ты напяливаешь черные лосины в блестках, обуваешь черные босоножки на 12-сантиметровом каблуке и топаешь в «Кибер» вышивать под Сердючку. Эти трэшевые ритуалы — пару раз в неделю. Клинический случай. Ты уже все увидела, тебе все приелось. Ты — коварная женщина. Тут уже извращенный секс не поможет. Словесную вонь изо рта не перебьет даже Hypnose. Пресыщенное и мизантропское существо, которое тащится только от своего фриковства, больше ты нихера в жизни не видишь. На стометровке ты останавливаешь конкурентку воплем: «Да кто ты вообще такая?! Как с таким узким ртом можно работать?» Пойму того, кто пошлет тебя туда, откуда ты выпала изначально, или схабалит в ответ: «Детка, не всем же бетономешалки глотать...»
6
Деда
Старая, больная мущщина... Ты — закат этой жизни, изюмчик. Каждый раз ты спрашиваешь: «А сколько ты мне дашь?». Верю, не хочется признавать, что тебе за 60. Твоя ортодоксальная анкета на Мамбе наверняка называется «На всю жизнь» (там, где предлагается ввести имя) и висит лет десять, и ты не регистрируешься на других гей-сайтах. Ты либо гнилой романтик, либо отпетый извращенец. Тебя иногда можно встретить на Укртелекоме (там дешевый интернет) ближе к полуночи, где на твоей машине одно за другим открываются окошки хард-гей-порно и женщины-операторы кисло смотрят в твою сторону. И нет конца пафосным соплям об одиночестве и о том, как сложно найти партнера на всю жизнь (о бурной молодости, проведенной возле воинской части, обычно умалчивается). Впрочем, это лайт-вариант, без учета всех советских пережитков и ужимок.

Гомофобия — эквивалент плохого запаха изо рта. Но иногда я понимаю гомофобов.

ГЕЙ-ВАЛЮТА

Мы не будем рассказывать вам, спокойно спящим налогоплательщикам, правду о том, что у всех негров большой, а у индусов маленький, как кончают мусульманские женщины и сосут ли евреи. Суть сравнительной сексологии не важна, когда речь заходит о мужском достоинстве и счет идет на сантиметры. Переглядываем пыльный порнокэжуал, пьем только охлажденное и избегаем резких телодвижений, чтобы не согреться — иначе придется выжимать рубашки, штанцы и прочее.

ИГРАЕМ
По ногам текло, а в рот как попало!
Когда пишешь такое и между тем читаешь «Старик и море», твой взор во что бы то ни стало вперится в выпуклости той рыбины, которая вздымается из трусов и шлепается на брюхо, точно на базарный прилавок. С выпуклостями Брента Корригэна (псевдоним Шона Пола Локхарта) все куда еще более восхитительно.

Американский актер и гей-порно модель родился 31 октября 1986 года. Цвет волос: шатен. Цвет глаз: карие. Рост: 174 см. Вес: 60 кг. Ориентация: гей, как ни прискорбно. Сценические имена: Брент Корригэн, Фокс Райдер.

Прекрасная птичка Локхарт выпорхнула на порносцену в 2004 году в студии Cobra Video и немедля атаковала всех в роли неоперившегося смазливого проститута в картине «Every Poolboy's Dream» под именем Брент Корригэн. Птичка оказалась довольно цепкой и вскоре стала одной из известнейших актрис (если позволите) этой студии, а его фильмы с незащищенным сексом брали верхние рейтинги в топе продаж. Корригэн и Cobra Video создали каждый по отдельному «официальному» сайту, продвигая тело этой безрассудной девицы.

Его карьера честолюбивого буржуа отличилась всяческими видами сексуальной активности, включая глотание спермы, римминг и первое двойное анальное проникновение (с актерами Чейсом Маккензи и Брентом Эвереттом).
В сентябре 2005-го Корригэн заявил о том, что он подделал свое удостоверение личности для съемок в своих первых фильмах и снимался, будучи соской (несовершеннолетним). По его словам, в 16 он забивал стрелки с мужчиной, который ввел его, как он считал, в нездоровую социальную тусовку. «Мой партнер приобщил меня к такому образу жизни, который не очень подходил для 16-летнего парня. Он был ничтожеством и оказал наихудшее влияние на меня. Мне показалось, что именно так ведут себя геи. Я не знал, что большая часть гей-сообщества не склонна к наркотикам и интригам, что у геев есть такая черта как проявление заботы друг о друге».

СНИМАЕМ
Кому тошно, а кому и в попу можно
Если вас не пугает пунцовая обезьянья жопа, тормозящая товарняки вместо семафора, — продолжим. Неизбывная тоска по мягким попам огольцов немецкого писателя и режиссера гомосексуальной порнографии Cебастьяна (настоящее имя Норберт) Бляйша стала поводом для мастурбических мечтаний, сублимированных в творчестве. Он родился 10 июня 1957 года в Шверине, дебютировал как прозаик и опубликовал романы «Потеря контроля» (Kontrollverlust), «Лорд Мюль» (Lord Mьll), «Четвертая Германия» (Viertes Deutschland, поощрительная премия имени Альфреда Деблина).

Шлюз приоткрылся, когда в 1990-м он начал заведовать школьным видеоклубом в Шверине, снимая вместе со школьниками любительское видео экспериментального, некоммерческого плана. Съемка быстро приняла эротический характер, и Бляйш выслал нарезку из наиболее нескромных эпизодов в дюссельдорфскую студию GERO, являющуюся самым большим дистрибьютором гей-порно в Европе. Студия предложила ему контракт на условиях семи тысяч немецких марок за каждый 60-минутный фильм при условии появления пяти новых моделей в каждом фильме, и в течение последующих пяти лет Бляйш снял 60 порнофильмов с участием более 160 моделей в возрасте от 14 до 18 лет.

16 сентября 1996 года дрожь наслаждения пресек арест во время съемки очередного фильма, и 20 мая 1997-го Бляйш был приговорен к двум с половиной годам лишения свободы за участие в его фильмах подростков, которым не исполнилось и 16-ти. Делу Бляйша была посвящена книга двух немецких журналистов, названная «Оскар Уайльд из Шверина» (Der Oscar Wilde von Schwerin). Можно ли угрожать трибуналом пацифистски настроенным педофилам? Я ищу такого с тех пор, как начал «гонять» на мужиков, но до 16-ти так и не пофартило откопать.

ДРОЧИМ
Геи с возу, и волки сыты
Говорят, если при виде скабрезностей кто-то возмущенно плюется — это чтобы не захлебнуться слюной. До чего техника дошла — на моем двухядерном порнушка виснет. Но почему-то без сбоев идет мыльная дрочка «Парни в песке» (Boys in the Sand) — американская гей-порнолента, ставшая классикой для целого поколения геев в доСПИДовскую эру. Этот сверхтекучий для моей винды фильм в 1971-м сварганил Уэйкфилд Пул с юным грешником Кейси Донованом. «Парни в песке» стали первой гей-картиной в порноиндустрии, которую постиг «жирный» успех и она же стала одной из самых ранних кинокартин порнозоны как таковой. С бюджетом в восемь штук баксов фильм состоит из трех частей, которые обрисовывают сексуальные приключения Донована в гей-обществе на морском пляже. Героя Донована можно встретить в работе Айзека Азимова «Как поймать кролика», но мы придержим аллюзии, ведь речь идет о реальных порнокроликах. Пул продвигал не характерную для порнографических картин рекламную кампанию, посему после дебюта «Парней...» в Нью-Йорке кинолента заслужила оглушительный критический и коммерческий успех. Титулованный фильм принес желторотой порнозвезде международное признание. Продолжение, «Парни в песке II», выпущенное в 1986-м, не дотянуло до успеха оригинала. Название фильма — пародическая референция на «Мальчиков в оркестре» по пьесе Марта Кроули.
На этом дружно кончаем. Типа: сделал дело — слезай с тела.

ТРАМВАЙ ДО ЛУИ-ФРАНКОВСКА

12 мая на лугу возле интерната № 21 в Пуще-Водице Джонни Бардо презентовал альбом Basket Case. Свозил приглашенных эксклюзивный трамвай-кафе с тучей виски-водки-шампуня и прочей крепленой дрянью.
Пока мы с «обложкой» 55-го номера пасли на лужайке подкатившего к нам в трамвае хлопчика, суетившегося напротив, а Рыжая с особым тщанием вливала в нас последние сто грамм, Луи Франк в недрах 21-го инкубатора примерял колдовские усы, а пиарщица Ира сливала всю водяру в бутылочки для газировки, чтобы детки нас не пугались.
Инфантильный Луи-в-розовом успел порадовать и нас, угашенных, и детишек накрашенных (ради коих затевался весь карнавал). Кого-кого, а уж этих сироток не обделили. После того, как на галявку вышел я со своей причей «сюр от кутюр», бедные детишки, обступив меня, давай толкаться и гадать: эмчик я или панк. Ну просто какой-то всепоглощающий фэшн. Приперли меня к деревцу, заставили признаться, что я эмо (прости меня, господи, за пафос), и взамен сказали, что музло, которое им играли, они нифига не поняли.
На опэн-эйр пати отметился Шуров, который клянчил у нас вино, давно выхлестанное нами. Претенциозная Карпа не упустила шанса поиздеваться над нашим Луи и затарила героя MTV-шной грамотой и черной (на кой хер ему черный в этот светлый день?) футболкой с надписью «Посол». Врагу не пожелаешь такого расклада. Как сообщили приближенные солиста, тот после этой шумихи забился в темный угол где-то в здании интерната и долго не желал выходить на свет божий.

ЧАРЛИ КАУФМАН. СИНЕКДОХА, НЬЮ-ЙОРК

Это же Чарли Кауфман — величайший сценарист, бросающий вызов мастерам конвейерного кино, представил впервые срежиссированный им самим фильм. Пронзительный шедевр. Это практически непереносимое, изнуряющее, «хочу выключить», грузное и сумрачное, но воистину монументальное и гениальное кино о распаде личности. Апокалипсис вокруг одного человека. В ленте снялся наш любимчик Филипп Сеймур Хоффман, а также Мишель Уильямс, отметившаяся в «Горбатой Горе».
Директор театра Кейдан Котард в творческом кризисе пытается разобраться со своей жизнью и окружающими его женщинами. Наконец, посчитав, что не стоит тратить свою жизнь впустую, он решает поставить «важную и искреннюю пьесу» и для этого воздвигает подлинную живую модель Нью-Йорка в заброшенном складе.

MADONNA. CELEBRATION

Новый сингл, который можно не прятать под ханжеской личиной праздника жизни и назвать по сути «Конфетка из пязды». Но на подхалимстве стоит этот мир. Шлак клубных зловещих отбросов «Андрогина» ликует в эту минуту. Какую бы примитивную гомоштучку эта жопоротая карга ни сварганила, педовочный лубок скушает все подчистую. Лубочным — лубочное, и тут хоть ялдометр на голове теши. Мадонна — уже не эмоциональный мечтатель, но воистину разлагающаяся дымящая плоть во брюхе склероза. Мрак ее циклопической усатой вагины плюется соленой пеной, создавая иллюзию протестных энергий (ополоумевшая, она тычет средний палец на каждом углу). Следом за синглом, на лейбле Warner Bros. Records выходит сборник лучших хитов в аудио и видео версиях (Celebration: The Video Collection). В сборник войдет песня Revolver, где кряхтение Мадонны появляется в связке между куплетом и припевом, а прочее — блеяние чикс и рэппера Лила Уэйна. Похоже, за нее поет трансформатор чьей-то речи. Мы же, межгалактические лейкоциты, обрекаем эту макабрическую ветошь и текущих на нее пи2расов на лоботомию, колесование и казнь «тысяча кусочков».

WHEN SAINTS GO MACHINE. TEN MAKES A FACE

Сколько же разной музыки, идей, студийных хитростей вместил в десять 3-4-х минутных песен датский квартет из Копенгагена! Пестрые, немного разноперые, однако липнущие шлягеры. Элегантная эклектика и животрепещущий вокал расплываются в плотояди синти-попа. Бестиарий пост-панка агонизирует в амфетаминовой лихорадке, фрикоидный фолк хоровых распевок и оргазмирующая дерганая электроника перерастают в электро-диско с истеричными фальцетами, а затем расцветает изумрудными хвощами в мясных созвездиях наших наркогрез, сопровождая скоморошные пати. Голос фронтмена напоминает голос Энтони Хегарти. Плато прихода от него сравним разве что с плато от альбома Eon сиднейской банды Grafton Primary. Да и подобной музыкой обе команды вдохновлялись. Мадонна и Евровидение — для обиженного мозгами мудачья, а такие альбомы — для фриковатых искрометных сучек, как мы. Ибо мы призваны нюхать кокс, жрать суши и подмываться французскими винами. Это музыка наших нарковечеринок, на которых мы кончаем аметистовым щебнем.

DEPECHE MODE. SOUNDS OF THE UNIVERSE

Название группы, позаимствованное у французского журнала «Вестник моды», говорит, что группа менялась, следуя музыкальной моде. Сначала — влияние Kraftwerk, потом — Einsturzende Neubauten. Кто говорит, что раньше они были гениальны, а сейчас — so-so, тот просто ностальгирует. Да, они другие. Эмоции поутихли, амбиции не те. Конечно, есть альбомы куда более экспериментальные, но старые фрики по-своему прекрасны и их музыка все еще цепляет. Сравните, например, негритянский госпел в альбоме Songs of Faith and Devotion и пафосные духовные напевчики в песне Peace. Да к черту сравнения и оправдания — типа, это же эпоха, надо к ним снисходительно. Плевать!.. Вселенную включили. Первая песенка In Chains начинается звуками включаемого винтажного радиоприемника, настраиваемого на Вселенную, а выключается он в конце альбома на песне Corrupt, которая смахивает на поздний Пинк Флойд... А песня Little Soul чем-то похожа на Damaged People из прошлого альбома.
Кто-то тестирует себя на зрение и видит на обложке схему московского метрополитена или пепельницу с сигаретами, сперматозоиды с яйцеклеткой или картошку-фри на подносе. А кто-то доверяет своей «близорукости», помнит, что каждый альбом — как этап, и вслушивается в этот ретро-футуризм, этот ретро-секс. DM вырос из сутенерского образа в прошлом, и к каждому их новому альбому надо привыкать.

MADONNA. HARD CANDY

Каждый сосет как умеет. Альбом заставляет коситься на ряд предыдущих, ерзать и хаотично грызть ногти на пальцах рук и ног (на всех, до которых можно дотянуться). Жуть. Приход от него — только для девучек-завивочек до 14 (дресс-код: широкополая розовая шляпка с бантиком, тигровая сумочка и мириады финтифлюшек). Блеск и нищета... Этим ритмам адекватны будут только мерзопакостные титьки, тыкающиеся во весь экран зомбоящика. Песни занудны и дремучи, как и всякая попса, которая нагло вцапывается в тебя из каждого утюга и не отпускает, пока ты не втемяшишь в голову что-то радикальное. «Confessions...», пожалуй, это стратосфера, с которой Мадонна положила на всех. Хочется ее оправдать? Тогда терпеливо слушайте «Heart-beat», «She's not me», «Beat goes on», «Dance 2night» и простую мелодичную «Devil wouldn't recognize you».
Через тернии к звездам. Но чем ниже падаешь, тем ярче краски. Знаете банальный американский сюжет? Нескладная провинциалка все время путается и копошится, а как только из-под нее вымахивает первая глямурная ситуация, она тут же прибарахливается Prada и духарится Guerlain, сразу выпрямляются ее с рождения кривые ноги и все порнозвезды вьются вокруг нее — не потому, что она «фонарь», а потому, что она исправилась. А Мадонна Нарциссовна просто лихо вспоминает времена, когда на халяву раздавала в клубах свой первый хит и тешилась по поводу его коммерческой успешности. Типа с чего начали — к тому и пришли. Вердикт: это законченный цикл для старушки. Никакого новаторства — традиционная калынка. А ведь сколько лет наживала уважуху к себе — и так, и эдак — даже под скальпель ни разу не легла. Честь ей и хвала за все, что она для нас сделала (не сочтите за эпитафию), а хардовую конфетку впарим цветущей малышке-в-пубертате.

QARPA. INЖИР

Абсурдно делить людей на добрых и хороших. Люди или чарующие, или утомительные. Как образованная пиарщица Ирэна Карпа обрела себя давно, но в мейнстриме она не так долго (по воле «капусты» занесло ее, озабоченную). Мы не знаем, насколько ее творчество инспирировано личной жизнью, но будем надеяться, что свой сладкий кукиш она нам еще покажет. Как там? «В тебе перепустка – в мене шарова отрута». Хотя свой «Lo-Fi TRавMи» ей уже не переплюнуть.

СВЕТЛАНА СУРГАНОВА. СОЛЬ

Расплел косы старый дуб. Новый продукт звезды лесбийской ветхозаветной романтики въедливо обещает «быть с тобою до седин». Вот-вот – соль телам, как масло каше. В моем исполнении это звучало бы «Я драл ее, как хомяк капусту до самых седин». Презентацию третьего сольника Сурика 30 декабря 2007 года праздновали радостно, почти как День сурка. Певица кратка: «Нужно слушать», но соль, как правило, нужно дозировать.

HERCULES & LOVE AFFAIR (INCL. ANTONY) + BLIND

Альбом безразличен к образу Энтони – тающей снежинке на шероховатых руцях тестостерона. Теперь он в раскрутке, и песни можно смело всучивать худышке в «Андро», который косит под ди-джея, на самом деле заставляя скакать под дешевые звуки стиральной машины. А пока чувак всосет что к чему, я вышиваю под тематический клубняк на дому.

Релиз состоялся 10 марта, а перед этим, 3 марта, вышел сингл «Blind» с одноименным клипом, который затем транспозиционировался в альбом.

ANTONY AND THE JOHNSONS. ANOTHER WORLD

Резко шагнули в осень — все пропитано памятью. Слова осыпаются — мысли и ощущения нет особого смысла сдерживать. Просто забить норку добром от Antony, забить на социалистические громкоговорители бухих беззубых трансух и ждать. Полые глаза пахучей земли. Сингл Another World — это «опыт цвета, света и саднящей красоты». От фортепианной балладности заглавной Another World он движется к сюр-ностальгии Crackagen. От выдвинутого вперед вокала на Shake That Devil с фоном надрывного нойза, сменяющегося инфернальным бодрячком рокабилли, — к мрачной напевности Sing For Me. Наконец — к эпичности Hope Mountain с осторожно замедляющимися фортепианными аккордами.
Окей, ставим на плеере новинку — и бегом собирать гербарий из бычков и листьев, пока волшебники и интриганы не учуяли расклада. Кокетничая с этим сезоном, мы подберем правильный тон и поведаем им о любви. О любви без границ.
С нетерпением ждем января следующего года, который обещает новый альбом The Crying Light.

ANTONY AND THE JOHNSONS. THE CRYING LIGHT

Все медленно, но верно погрузилось в анабиоз. Мы окуклились. Превратились кто в кукол, кто в коконы. Нет лишней кожи и нервов — ничего лишнего нет. Под ногами хрустит сухость жизни — вокруг кисельная муть. Втоптав себя в молчание, погрузив слух в тишину, ставим верные знаки. Чтобы сказать правду — следует избавиться от слов. Во рту битое стекло...

Альбомные аранжировки для симфонического оркестра созданы композитором Нико Мюли, работающим в жанре авант-классики. Скорое скольжение по образам Antony — на поверку взгляд не поспевает за звуками. Как хлопок в вакууме — он неслышим. Раскинутые по углам памяти приятные и уютные образы ловко и хитро избавляют от пустоты. В альбоме The Crying Light есть что-то на редкость хтоническое, в хорошем таком, пещерном смысле (песня Dust and water — яркий тому пример). Законопатить щели своего пространства, пока шалавы и шакалы (шаманы?) не затоптали, и бережно вынашивать смерть. Теперь можно и нужно плакать. Плакать, смеясь. Грех нам, прокаженным, о завтрашнем дне думать. Самое время выпить что-нибудь обжигающе-бесконечное. А на Last.FM можно посмотреть клипы и не вошедшие в его альбомы песни.

ДАМА ПОЛУСВЕТА

Пару слов в качестве преамбулы. Вот вам щепотку вдумчивости. Отчего у меня, маститой пидрессы, нет друзей среди геев? Ибо геи оставляют желать лучшего. Посему я задаю вопросы своему лучшему другу-натуралу, которого я зову дамой полусвета.
      

Сесиль, ты натуралка. Что ты делаешь в нашем журнале?

Не в последнюю очередь, чтобы иметь возможность пообщаться с тобой. Ты же агорафобная социопатичная сукина кошка и, говоря, что не ждешь ничего хорошего только от геев, ты сужаешь поле своего неприятия человечества. А так, я вообще не дура попиздеть.
       

Когда ты впервые увидал живого гея?
Увидел? Или узнал, наверное? Аль пощупал? Первый близкий знакомый, открыто артикулировавший свою ориентацию, появился в моей жизни, когда мне было восемнадцать. Тогда я, в очередном приступе пиздострадания, тусовался в компании взрослых лесбиянок. Круг их общения был довольно своеобразен. Наверное, из опыта этого года или двух выросли мои базовые представления о гомосексуальной субкультуре и типичных чертах ее представителей. У них же я впервые увидел, как субтильного мальчика дерут страпоном. Оттуда же мое неприятие манерности...
          

Ты отсосал бы у мужика, будь ты бабой? Как бы это было? С выражением вселенской скорби на лице? Поведай в деталях. Это был бы неотесанный мужлан?
К бабке не ходи! Вообще говоря, оральный секс для меня, прежде всего, — очень сильный визуальный образ. Я всегда смотрю на то, как мне отсасывают. Особенно хорошо перед зеркалом. Наверное, я испытываю в основном эстетическое, а не физиологическое наслаждение от этого.
По-моему, минет — одна из вершин блядства. Половой акт, не приносящий активному партнеру удовлетворения. Я воспринимаю рот как половой орган не в меньшей степени, чем вагину. Иногда, идя по улице с человеком, который только что у меня отсосал, думаю, что стыдливо натягивать трусы нужно как раз на лицо. Уверен, что арабы придумали паранджу не из примитивно-параноидального ханжества, они знали то же, что и я.
Сегодня, по крайней мере — вокруг меня, носители примитивной и мощной первобытной мужественности — редкие и вымирающие экземпляры. Я очень не люблю вульгарные проявления гендера, но, будь я бабой, обязательно попробовал бы разок потрахаться и отсосать у мужлана, ради разнообразия. Но в деталях не буду ведать тебе, я не порнограф... К сожалению.
           

Тебе не тесно в твоем гендере? Или он у тебя просторный? Перевоплощаешься в женщин? Хотя бы из духа противоречия.
Думаю, да, просторный. Настолько безразмерный, что я обычно его не ощущаю. Я позволил себе роскошь очень узкого и специфического круга общения, так что социального давления практически не испытываю. Когда мне, как ты сейчас, напоминают о гендере, я почти теряюсь.
В моей жизни были женщины, которые дарили мне цветы на свиданиях. Это было совершенно естественно для меня и, полагаю, шло в разрез с «нормой».
             

Покупаешь ли в интернете накладные гениталии?
Сейчас я мысленно попытался разместить у себя между ног накладную пизду. А ведь уретра полового члена в процессе созревания плода образуется из правагины амбивалентной заготовки... Так что, может быть, исторически ей там могло найтись место. Вообще, я чаще плетки и ошейники покупаю. Но вот недавно подарил подруге голубой вибратор.
                 

Что тебя привлекает из гомоэротического в живописи?
Мой любимый художник Френсис Бэкон был пидарасом и написал великолепную двухфигурную композицию («Две фигуры», 1953 http://www.artquotes.net/masters/bacon/bacon_twofigures1953.jpg). Вообще, у него было замечательное ощущение пластики мужского тела. Ему, видно, нравились самцы с широкими мускулистыми спинами и бедрами-колоннами.
                

Ты ебaлся с мольбертом? Или кисточками в жопу, например.
А вдруг там белка? Нет, процесс рисования сам по себе достаточно сексуален. Я, правда, давно задумал написать автопортрет во весь рост с отсасывающей коленопреклоненной девицей в качестве аксессуара, но все руки не доходят.
              

Тебе больше нравится диптихом, триптихом или пентаптихом? Вдвоем или групповушку?
Сразу вспомнилась книга мемуаров известного французского арт-критика Катрин Милле (она написала, в частности, книгу «Дали и я»), «Сексуальная жизнь Катрин М.», где она живописала оргии в предместьях Парижа, скрупулезно подсчитывая, сколько членов в каком ее отверстии перебывало за ночь.
К сожалению, я слишком брезглив к телам и вряд ли получил бы от пентаптиха какое-либо удовольствие, кроме как от осознания собственного блядского падения. Триптихом — да, пробовал много раз.
А Милле, кстати, входит в жюри Prix Sade — Премии де Сада, довольно интересного литературного конкурса (слово-то правильное, конкурс?). Раскопай и напиши про нее, она вручается каждый
год в ноябре. Тут вот пишут:
http://www.prixsade.com/. С переводом с французского могу помочь.
             

Хотя ты и веб-дизайнер, расскажи, как ты представляешь себе печатное издание для геев.
Геи сделали в двадцатом веке настоящую революцию в литературе и искусстве. Их творчество важно не только для субкультуры или пошлой возни-борьбы за чьи-то права. Почему бы журналу для геев не перерасти в более амбициозный формат современного журнала о культуре? Мне кажется, стартовая позиция довольно удобна: принадлежность к сексуальным меньшинствам дает карт-бланш на очень многое, чего бы общество не потерпело от «нормальных» изданий и людей. Очень уютная ниша и совершенно развязанные руки. Многие о таком только и мечтают.
          

Поговорим о русалках. Ты знаешь толк в женщинах, а русалки, они ведь тоже бабы. Нравятся тебе? Сексуальны русалки-то? «Русалка на ветвях сидит» — как у классика...
С одной стороны, у русалки есть рот, а это самое важное. Полноценный секс мне обеспечен. С другой, боюсь, кабы рыбой от хвоста ее не пахло. Не переношу этот запах. Говорят, кстати, что в русских селениях запах немытого бабьего тела характеризовали как «селедкой пахнет».
         

Ты бывал на живодёрнях?
Ты знаешь, нет, но я много об этом думал. Я обожаю мясо и считаю, что было бы честно хоть раз взглянуть, из каких страданий рождается вырезка. Хищники, поедающие других животных и падающие в обморок при виде крови, — ублюдство и нонсенс.
Зато я был на заброшенном мясокомбинате, где ступени были сбиты копытами животных, по полам шли кровостоки и на стенах красовались рубильники, подписанные чем-то вроде «Рубка рогов», «Откачка крови» и прочее. Очень поэтичное место, тем более, что памятник конструктивизма.
         

Расскажи какую-то стрёмную историю из своей жизни. В ней нашлось место колдовству, магии и чудовищам из ада?
Самые крутые истории в моей жизни происходят внутри, а не снаружи. Иногда зависаю по несколько часов, фантазируя себе что-то, а потом ловлю себя на том, что гонял только что таких чертей, что Патриарх обзавидовался бы. Причем все очень реалистично.
Как-то вечером, поздно уже было, я зашел в полупустой вагон метро и через некоторое время допер, что двери безумия где-то очень близко. Люди, сидевшие вокруг, были сплошь сумасшедшие, я тебе клянусь. Каждый по отдельности не представлял из себя ничего выдающегося, но все вместе они будто танцевали постановку съехавшего хореографа-хаосита. Они дергались будто в такт, жевали странное из грязных пакетиков, крутили глазами или смотрели пристально в пол.
Это ведь самое крутое — когда в общем-то ничего не происходит, но все знают, что на самом деле в нас полный пиздец, и думают одно и то же. Совершенно мамлеевская сцена. Сейчас мне больше всего интересно, чужим я там оказался или вписывался со своей ролью.
         
Ты ненавидишь лесбиянок, но ты не мизогиник. Потому что они тебе не дают? Сделал бы гомофобный номер, испещренный этой ненавистью?
Сразу оговорюсь, я не имею ничего против того, что одна женщина может влюбиться в другую и спать с ней. Дело в субкультуре. Я уже сказал, грубые проявления гендера выглядят в моих глазах жуткой дикостью. Если быдловатые мужики с хлещущей через край агрессией вызывают брезгливое отвращение, трудно ожидать другой реакции на злобных обритых бабищ, карикатурно пытающихся воспроизвести самые поверхностные стереотипы мужского поведения, ненавидя при этом мужчин. Полная херня в головах! Отчасти то же можно сказать о манерных геях. По мне, так у них есть большое преимущество — они не озлоблены. Что до ярых лесбух-качков в мешковатых майках: пытаться подменить собой мужика, не имея при этом хуя — заведомо жалкое и обреченное предприятие.
         

Есть избитая фраза: «Курица — не птица, баба — не человек». Эта мизогиния оправдана? Разделяешь какие-то гендерные стереотипы?
Я люблю женщин и общаюсь в основном с ними. Честно говоря, эта фраза кажется мне чудовищной. С другой стороны, если речь идет о безмозглых существах, только и мечтающих осчастливить человечество своими выблядками от удачно подвернувшегося и хитро окольцованного олуха, — они не менее ужасны.
Вот что: большинство этих твоих пресловутых стереотипов идет от примитивного круга общения. Когда люди жалуются на мужиков-козлов/баб-блядей-да-идиоток, дело в том, что им лень оглянуться вокруг и осознанно подобрать, с кем якшаться. То же и о социальном давлении и неприятии. Из этого круга совсем не сложно вырваться и начать фильтровать действительность по собственному желанию.
Та же беда с гомосексуальными субкультурами. Я скажу тебе крамольную вещь и, наверное, ты этого не напечатаешь, но для меня попахивает дикостью любая склонность людей к сбиванию в кучи. Особенно если это гуртование происходит на почве того, кому с кем и в какое отверстие нравится лупиться. Более бессмысленного критерия для подбора круга общения и не сыскать.
Мне нравится жестокость, но я и в страшном сне не увижу себя в BDSM-комьюнити с их чертовыми правилами, этикетом и выработанными стереотипами. На их сайтах, представь себе, даже слышны стенания по поводу того, что (как это неожиданно и трагично!) их не приемлет общество. На хрен это нужно? Человек, бля, слаб, и тут сложно разглядеть что-то кроме той же трусости и лености — позволить себе быть девиантными, но при этом не отрываться от теплого сосца социальной и семейной поддержки.
Кажется, что кому-то слишком хочется уместить в одной потной ладошке и сисю, и писю. Раз ты рожден с каиновой печатью или добровольно ее себе поставил, будь добр не ныть потом, что ты не нравишься корешам своей сестренки-ПТУшницы. Стремление к тому, чтобы «как бы быть», «как бы делать», «как бы отличаться», симулякр как идеал — отвратная бородавка нашего времени. С торчащими волосками.
Вон, Бренер отсидел за доллар на «Черном квадрате», кто-то из венских акционистов тоже отхватил серьезный срок, Кулика пиздили во всех ментовках Европы, а Жан Жене рисковал своей свободой, будучи уже известным писателем. Люди делают то, что считают правильным, или то, что их прикалывает, и готовы за это отвечать.
           

Поведай, что тебя привлекает в Жене, Витткоп. Ты читал Кузмина, Харитонова?
Моя хорошая подруга сказала как-то:  чтобы так тонко чувствовать и писать, как Жан Жене или Марсель Пруст, надо обязательно быть геем. Собственно, у Жене в том же Кэреле представлен совершенно другой образ пидора — не манерно-жеманный невротик, а гармоничное и цельное существо, свободное благодаря своей деклассированности, прошедшее инициацию преступлением. Это именно мужчина, желающий такого же мужчину, с волосами на жопе, запахом пота и грубыми манерами. Мужчина, принимающий свою агрессивную животность и при этом невозможно поэтичный.
Наверное, только благодаря ему я начал воспринимать мужественную, даже гротескно-мужественную сексуальность. Это было открытием. Если г-жа Витткоп говорила, что можно написать обо всем, если знать как, то к Жене это применимо в полной мере. Он пишет о, безусловно, абсолютно аморальных и извращенных вещах, делая это так, что не очароваться их красотой невозможно.
Витткоп прожила интересную жизнь и обладала замечательным чувством иронии. У нее замечательный стиль и очень понятный мне вкус к определенного рода вещам, ха-ха. Правда, иногда она чересчур максималистична. Чтение для молодых. Первертный Лимонов.
Я покажусь тебе темным, но нет, не читал тех, о ком ты спрашиваешь. И вряд ли буду, если ты не присоветуешь красноречиво, а ты умеешь. Знаешь, я с крайним подозрением отношусь к славянским фамилиям на обложках книжек, и чаще всего эти подозрения оказываются оправданными. Взглянув на шорт-листы российских книжных премий, хочется охуевaть и плакать. Владимир Георгиевич Сорокин об этом хорошо и ядовито высказывался в своем блоге на Сноб.ру. Я навскидку смогу назвать всего лишь несколько приятных мне русских имен (если брать XX век) — Сорокин, Мамлеев и Саша Соколов. Блядь, открыл интервью Волчека — он назвал тех же авторов. Я не нарочно, честное слово!
В альманахах Колонны иногда появляются авторы с постсоветского пространства, но это, я думаю, — скорее дань почве произрастания, чем искренние предпочтения. Это подтверждается тем, что отдельно они издают только переводную литературу.
           

У тебя есть знакомые пидaрасы? Общение у тебя продуктивное? И как ты смотришь на манерность?
Ха-ха, а с кем я, по-твоему, сейчас разговариваю? Конечно есть, есть и лесбиянки (не из тех, которых я только что облаял). Я отношусь к ним очень хорошо, а сексуальная ориентация никогда не была для меня чем-то важным. Манерность бывает забавна, особенно тонко и с юмором сыгранная. Но, к сожалению, я лишен раблезианского чувства комической сексуальности и не могу рассматривать смешное как объект вожделения. Наверное, это мой минус.
           

Волчек в интервью Ульянову как-то сказал, что постчеловек — это абсолютно круглое прозрачное существо из червонного золота с аметистовой пиздой на затылке. Ты так же оптимистичен?
Интересно, что получится, если мозг такого существа оплодотворить примитивному хомосапиенсу вроде меня! Потеки спермы на золоченых мозгах родят сонмы прекрасных мыслей-ублюдков, надеюсь.
             

Ты прогнила насквозь. :) Марихуаной увлекаешься?
Меня привлекают синтетические наркотики.
          

«Наш мир полон полурожденных людей. Они хотели бы родиться, но не родились. У них есть побуждение к мысли, но нет мысли. Есть побуждение к чести, но нет чести. Побуждение и поступок — вещи разные. Побуждение — не жизнь, не смерть, не сон и не явь. Это сумасшествие. На гребне октябрьского переворота произошла мутация человека. Да, у нас есть сердце, легкие, печень. Мы подобны человеку. Но пятка у нас, мутантов, исполняет функцию сердца или легкого. Мы невозвратимо потеряли вкус к нормальной жизни». Сесиль, нам надо больше мутаций или гармонии побуждения с поступком?
Я что ж тебе, душеспаситель? По-моему, все идет ровно настолько хуёво, насколько должно идти.
Вот что точно надо, так это ограничить рождаемость. Всеми возможными способами. А так, нам надо, как говорил романтик от психологии Юнг, больше осознанности. Она-то и дает гармонию побуждения и поступка.

РЕЗЕКЦИЯ МИФОВ ПОД МЕСТНЫМ НАРКОЗОМ

Я думал побалагурить с Митей о «диспозитиве сексуальности» Фуко и, дабы текст не был выхолощенным и всухомятку, раскрыть пикантные подробности личной жизни (цитата) «небезызвестного литератора». В задумке Фуко должен быть дрожжами, а пикантности — приправой, имбирем. Такой себе душистый хлебец. Но я нашел, что умничать и изобличать здесь едва ли целесообразно. Ибо, как ни крути, Митя — единственный, и тень на него наводить не стоит. А посудачить можно и за пределами журнала.

К тому же намедни, в одной дискуссии, я выявил, что исследователь, написавшая послесловие к гомосятской антологии «120 страниц Содома», ни сном, ни духом, кто такой Кузьмин — а он там печатался. В таких условиях лучше не кобениться, а все-таки распахнуть позитивную корку персонажа под торговой маркой Дмитрий Кузьмин.
                            
Не будем скрывать, что мы знакомы и на «ты». Дим, ты, цитирую, «по мнению некоторых сторонников, сделал для гей-движения в России больше, чем любая гей-организация». Чем заслужил, помимо презентации во Львове имени разбитого стакана на черепушке у националиста? Ты пропагандируешь гомосексуальность через литературу и таким образом продвигаешь позитивный образ пидараса?

Соблазнительно было бы начать с того, что незнакомым мальчикам я не даю интервью, — но это неправда, у меня более широкие взгляды. И вторая ремарка, стилистическая, про «пидарасов»: я эту манеру — во внутреннем общении использовать в порядке бравады чужие пейоративы в качестве самоназвания — одобрить не могу. Слова — штука серьезная, с ними надо обращаться аккуратно, потому что от употребления вовнутрь hate speech полшага до self hate.

Ближе к теме (но еще не совсем близко). Цитируешь ты статью обо мне в Википедии, которая, в свою очередь, цитирует характеристику с сайта Гей.ру. В Википедии я примерно год с открытым забралом, под собственным именем, писал статьи, пока несколько анонимных ублюдков (недовольных в том числе и моим участием в облагораживании статей гей-тематики) меня оттуда путем многоходовой провокации не выдавили; с тех пор интерес к моей скромной персоне в Википедии несколько болезненный — ничем иным, конечно, невозможно объяснить гениальную мысль о том, что сайт Гей.ру принадлежит к некоему лагерю моих «сторонников». Авторство же исходной фразы про мой эпохальный вклад в гей-движение принадлежит совершенно конкретному человеку, который на этом сайте отвечал (а может, и сейчас отвечает) за культуру — и, в отличие от руководителя сайта Эда Мишина, не особо вменяем. Для примера скажу, что для сборника биографий отечественных геев и лесбиянок эта выдающаяся личность запросила у меня автобиографический очерк странички на три, к которому затем приложила собственную творческую энергию, переписав его из первого лица в третье, — и при этом фантастическим образом умудрилась всадить в текст три фактические ошибки. Правда, одна из них меня даже трогает: теперь из справочника «69. Русские геи, лесбиянки, бисексуалы и транссексуалы» мир может узнать, что наш с моим супругом семейный сайтик был в незапамятные времена убит провайдером за размещение моих обнаженных фотоснимков. Суровая правда состоит в том, что снимки были, в самом деле, обнаженные, но не мои, ибо даже на заре нашей семейной жизни (коей, к слову сказать, нынче двадцатый год) мы с удовольствием снимали самых разных молодых людей, тогда как моя личная эротическая привлекательность концентрируется не в фигуре, а в харизме и фотографий ню не требует. Это всё к тому, что особенно дорого я бы эту характеристику не ценил — тем более что «любая гей-организация» сделала для геев России (а вовсе не для гей-движения, поскольку гей-движение, в постсоветских реалиях, ровным счетом и есть деятельность гей-организаций, то есть вклад гей-организаций в гей-движение — это тавтология) примерно ничего, так что перещеголять любую из них — невелика заслуга.

Теперь о том, какое во всей этой макабрической чепухе есть рациональное зерно. Я не думаю, что образ гея, извлекаемый из моих стихов, можно считать пропагандой: этот образ равно далек и от мачистской всепобедительности в манере Ярослава Могутина, на которую могут повестись эстетствующие фашизоиды (я притом совершенно не против Могутина, но это другая тема), и от блажной жалостливости карнавального уродца Моисеева, призванной пробуждать материнское чувство в климактерических дамах. Для пропаганды этот образ, я извиняюсь, слишком живой и слишком частный. Но для некоторой референтной группы (а стихи, как и вообще всё в культуре, не бывают «для всех»: во всяком тексте запрограммированы определенные требования к читателю) этот образ срабатывает: позволяет самоидентификацию и, следовательно, сопереживание — но не по принципу «я гей и он гей» (мало ли кто гей — что ж теперь, каждому сопереживать?), а совершенно наоборот — по совпадению каких-то эмоциональных и стилистических ключей поверх вопроса о том, кто из участников ситуации какого пола. И это, да, для кого-то может быть уроком толерантности, но стихи-то мои, в общем, циркулируют в довольно узком кругу, так что этот эффект количественно ничтожен. Важно другое. Российскому и вообще постсоветскому гей-сообществу катастрофически не хватает публичных фигур, у которых есть что-нибудь существенное за душой. Ведь в чем драма этого самого гей-активизма? Человек выходит и говорит: «Я гей, и мои права ущемлены». И ему нечего ответить на напрашивающийся вопрос: а помимо того, что ты гей, чем ты можешь похвастаться? Да, для гражданского общества это не должно иметь значения, но у нас его нет и еще долго не будет — а потому эта речевая стратегия, заведомо провальная, должна быть заменена иной конструкцией: «Я профессор и доктор наук, и мои права как гея ущемлены», «Я Олимпийский чемпион, и мои права как гея ущемлены» или, как в моем случае, «Я главный редактор лучшего в России поэтического журнала, и мои права как гея...». И даже не важно, ущемлены или нет, требую я чего-то конкретного или нет: главное, что после этого гомосексуальность уже невозможно выкинуть в сферу обитания маргинальных и асоциальных элементов. И вот парадоксально, но факт: людей, готовых говорить о гомосексуальности вообще и о своей гомосексуальности в частности вот таким образом, с позиции силы, — на все постсоветское пространство жалкая горстка. Виктюк. Покойный журналист Черкизов. Честно говоря, даже и не соображу, кто еще. При таком скудном счете в самом деле вроде бы выходит, что у моего тематического донкихотства появляется какое-то значение — при том, что PR-потенциал моей основной сферы, современной поэзии, прямо скажем, невелик.
           

К чему рыпаться, когда игнорируются даже элементарные конституционные права и свободы, скажем, право на свободу собраний: ведь ОМОН разгоняет не только гей-прайды?

Ну, если начинать разговор с гей-прайдов, то эти конкретные наши российские гей-прайды я бы и сам разогнал поганой метлой. Смысла в них ни на грош, просто несколько человек делают себе репутацию в глазах наивных западных структур. Я эти структурно наивные глаза наблюдал еще в начале 90-х, когда западные гей-активисты приезжали в Россию делиться опытом. Среди них были замечательные люди, я даже легендарного Харри Хэя живьем видел, а ему уж было за 80, но все они категорически не желали понимать, что здесь не Америка, тамошние методы невозможно механически перенести сюда. Демонстрация — это когда что-то кому-то демонстрируют. В обществе электоральной демократии — демонстрируют, чтобы надавить на политических игроков, показав потенциальное влияние позиции по данному вопросу на исход выборов. В обществе свободы СМИ — демонстрируют, чтобы создать позитивный информационный повод. В гражданском обществе — демонстрируют, чтобы обозначить позицию с целью дальнейшей консолидации ее сторонников. В недемократическом обществе — демонстрируют, чтобы показать власти альтернативную ей силу. Что и кому хотят продемонстрировать полсотни геев, добивающихся разрешения пройти по какой-нибудь центральной московской улице под радужным знаменем? То же, что продемонстрировали такие же умные головы в Риге, по суду опротестовавшие запрет парада и получившие сладкую возможность помитинговать внутри двойного полицейского кордона, отделявшего их от разъяренной толпы вдвое большей численности? Добрые люди из Европарламента остались довольны, позитивный эффект для положения геев внутри страны равен нулю.

Как ни прискорбно, но к демонстрациям господ Каспарова, Лимонова et tutti quanti это тоже относится. Я не понимаю, что и кому они хотят продемонстрировать. Если властям рост протестных настроений — то объем и характер этого роста таковы, что власти имеют полную возможность на него плевать. Если своим потенциальным единомышленникам свою сплоченность и эффективность — то протестная сплоченность недорого стоит, а эффективность равна нулю. То, что власть разгоняет эти демонстрации (и запрещает гей-прайды) вместо того, чтобы пожать плечами и покрутить пальцем у виска, — исключительно вопрос собственной синдроматики этой власти, ее родовых и прочих травм. Синдроматика стыдная, но это не сюрприз.

К чему нас подводит такой расклад? К мысли о том, что и гей-движению, и демократическому движению в России (думаю, что это и для всего постсоветского пространства справедливо) надо менять не тактику даже, а саму систему понятий. Отдать себе отчет в том, что ни завтра, ни послезавтра ничего существенного не произойдет (по крайней мере, «в нашу пользу»), что вся история — даже не на годы, а на десятилетия. А значит, требуются долгосрочные проекты. Просвещение — как в форме создания собственных структур, так и через проникновение в имеющиеся. Рекрутирование новых публичных фигур. Информационное воздействие на узкие целевые аудитории. И никто ничего этого не будет разгонять — потому что сперва не заметят, потом не поймут, а потом, Бог даст, будет поздно, и семена примутся.
             

Я как-то прочел шутку, что НКВД сослало в лагерь глухонемого за клеветническое молчание и антисоветские улыбочки. А сейчас по Питеру снуют автобусы с изображением Сталина. В таком искаженном ёбществе полного абсурда, лицемерия и фашизма должно быть много талантливой и радикальной поросли. Где она?

Всяко бывает, конечно, но я, в целом, думаю наоборот: что появлению талантливой и радикальной молодежи способствует хотя бы небольшой глоток свободы в отрочестве и юности. Потом свободу могут отнять, иллюзий может убавиться, кто-то сломается, а кто-то закалится. Талант и радикализм, с самого начала дышащие гнилым воздухом, развиваются криво: у одних начинают преобладать протестные настроения, плохо конвертируемые в позитивную деятельность, других одолевает апатия. Примерно об этом я говорил совсем недавно в другом украинском интервью, когда сравнивал молодых русских поэтов и их украинских ровесников: одаренность их вполне сопоставима, но социальная позиция совершенно разная — 25-летние украинские авторы сами что хочешь организуют и проведут и старших товарищей за белы руки приведут, а русские сидят в углу. А у тех, которые не сидят, проблемы по части одаренности. Для меня лично это довольно большая проблема, потому что юная смена мне пока еще не требуется, а вот помощники и сподвижники из поколения 20-летних нужны позарез.

Конечно, есть и оборотная сторона медали: гнилая, затхлая обстановка в обществе заставляет искать какие-то выходы в другое измерение, на ничейные земли. Применительно к культуре это могут быть те или иные новые подвиды искусства, новые культурные практики, как-то завязанные на новых технологиях... Но в действительности пар больше уходит в свисток. Скажем, сколько разговоров о мультимедийном искусстве — и где оно? Сколько разговоров о рэпе как новом формате, призванном удержать и возродить энергетику слова, — и какой жалкий словесный мусор на выходе? Потому что если новый формат оказывается бегством от старого, а не его проблематизацией и преодолением, то это замок на песке.
              

Знаешь ли ты пишущих желторотых гей-литераторов, которые способны пристально заинтересовать августейшую педосатанистку Волчека? По какому принципу он отбирает достойных? Зачем публикует хрень, пустышку вроде Нугатова для клопов и усатых влагалищ рядом с хорошими переводами? Может, это метод объединить высокое с низким, играть на противоречиях? Еще есть незамеченные, неопыленные?

Странно было бы мне давать отчет за Волчека, с которым у меня более чем разные вкусы и представления. Мне был очень близок «Митин журнал» рубежа 90-х—2000-х, в те же времена мы как-то сотрудничали, я свел его с Дмитрием Боченковым, отличным парнем-натуралом, которого нереализованная гомосексуальная струнка побудила затеять издательство «Колонна» для выпуска книг соответствующей тематики... Потом вкусы и взгляды Волчека претерпели некоторую эволюцию, «Колонна» стала фактически его проектом, и в 2006 году мы публично разругались после того, как он потребовал убрать марку «Колонны» с выпускаемых мною книжек (потому что мой личный издательский бренд, «АРГО-РИСК», унаследованный мною у отошедшего от дел Влада Ортанова, одного из основателей российского гей-движения, давно уже de jure не существует, и мне нужно ставить на мои издания что-то еще). Основное, что мне мешает в волчековских любимцах, — это именно преобладание трансгрессии над проблематизацией: ок, дзенский учитель в ответ на сложный вопрос бил ученика палкой по голове — и у того все вставало на место, наступало просветление, а там авторы (я еще при чтении Пьера Гийота про это думал) всё бьют, и бьют, и бьют палкой по голове, и даже паузы не предоставляют для просветления, причем неясно даже, по какому, собственно, они вопросу тебе в очередной раз по темечку засандалили. В этом смысле Нугатов — автор вполне волчековский, и, собственно, я же ему и посоветовал предложить Волчеку свою книгу стихов, которая в итоге в «Колонне» и вышла. Я не думаю, что Нугатов пустышка, хотя и нахожу его несколько однообразным и прямолинейным. Но меня интересует более тонкая работа. Не могу сказать, чтобы новые авторы, работающие с гей-тематикой, меня за последнее время так уж сильно поразили... Иногда что-то бывает у петербургского молодого поэта Никиты Миронова, иногда — среди короткой прозы его земляка Станислава Снытко, есть какая-то перспектива как у прозаика у Валерия Печейкина, который у себя в Ташкенте начинал как драматург, а теперь перебрался в Москву... Но в целом я потому и прекратил в свое время выпуск специализированного альманаха гей-литературы «РИСК», что интересного и яркого по этой теме пишется довольно немного. Не знаю, с чем это связано.
                    

Как быть геям: копировать традиционные стереотипы (например, брак и семью) или быть независимыми от общественных чаяний? Скажи мне, филистеру претенциозному, в чем разница между квир- и гей-идеологиями?

Вопрос для хорошего тома, а не для беглого ответа. Тут требуется исторический экскурс и привет Мишелю Фуко, от которого ты намеревался уклониться (а нельзя). Коротко говоря, Фуко показал, что когда люди разных культур и эпох делают одно и то же — это совсем не одно и то же, потому что они по-разному это мыслят. Например, в средневековой христианской Европе мужчина, занимавшийся сексом с мужчиной, квалифицировался как грешник, впавший в грех содомии. В плохие времена его могли сжечь на костре, в хорошие ограничивались отлучением от причастия на месяц-другой, но в любом случае этот грех, как и любой другой, не мыслился как собственное свойство этого человека. Человек вообще грешен: сегодня так согрешит, завтра этак, а послезавтра, глядишь, и покается. Постепенно светская власть переключала на себя рычаги управления обществом, и идея «гомосексуальность как грех» дополнялась и вытеснялась идеей «гомосексуальность как преступление», от чего суть дела сильно не менялась. Потом прогресс науки привел к тому, что разного рода социальным явлениям стали искать природные основания, и, наряду с прочими соображениями о биологически обусловленной преступности, получила широкое хождение идея «гомосексуальность как болезнь» (излечимая или нет — дискутировалось). Тюрьмы в XIX веке были местом неприятным, психиатрические лечебницы — немногим лучше, какие-то начальные представления о том, что не все люди одинаковые, европейская цивилизация уже сформировала, и на этом фоне в 1860—80-е годы австрийский публицист Кертбени и немецкий юрист Ульрихс начали пропагандировать новую идею: «гомосексуальность как особое свойство личности» — врожденное и неисправимое, с тем нехитрым подразумеванием, что раз уж ни тюремщики, ни врачи ничего с этим поделать не могут, так не оставить ли этих людей попросту в покое? Так возникло слово и понятие «гомосексуал». Постепенно произошедший за последующее столетие концептуальный сдвиг от «гомосексуала» к «гею» был связан с переносом акцента на самоопределение этой самой личности (не общество говорит личности: «ты гомосексуал», а личность говорит обществу: «я гей») и со сдвигом от расподобления к уподоблению (не «они не такие, как вы все», а «мы такие же, как вы, во всем, кроме одного»). Все это, естественно, только самая общая схема, но более мелкие детали, по поводу которых к Фуко вот уже тридцать лет цепляются крохоборы, важны только профессионалам.

Таким образом, гей-движение в его поздних, отстоявшихся формах (скажем, начиная с 1970-х) требовало: хотим всего того же самого, что есть у натуралов. У них есть дискотеки? Пусть и у нас будут дискотеки. У них есть браки? Пусть и у нас будут браки. Это, в принципе, нормальный формат ранней фазы борьбы за права: условно говоря, борьба за права женщин или борьба за права американских негров начиналась примерно с этого же, и только на более поздней стадии возникали вопросы вроде: а хорошо ли, что у них и у нас разные дискотеки? Но в 1990-е идеи Фуко и его последователей по разным причинам собрались в США в настолько мощный интеллектуальный кулак, что поздняя стадия просигналила о себе задолго до завершения ранней.

Тема однополых браков — очень удобный пример для сравнения гей- и квир-идеологий. Гей-идеология, разумеется, хочет для геев в точности такого же брака, какой есть у натуралов: с супружеской верностью, диваном, телевизором, воспитанием детей (ну и что, что усыновленных?), семейными скидками по уплате налогов и т. д. Некоторые думают, что квир-идеология, напротив того, предлагает натуралам подавиться этим прадедовским счастьем, тогда как мы, люди будущего, без него обойдемся, — но это не квир-идеология, а снобизм малообразованной богемы. Квир-идеология — это не отрицание, а проблематизация: постановка вопроса «зачем?» и «почему?». Квир, прежде всего, спрашивает: а что такое брак в сегодняшних обстоятельствах, существенно отличающихся от обстоятельств, когда этот социокультурный институт возник? Например, в условиях свободы выбора партнера (между тем как брак исторически заключался вовсе не супругами, а, за редчайшими исключениями, теми старшими, кто их контролировал: родителями, хозяевами, сюзеренами, цеховой корпорацией и т. д.), в условиях экономической независимости обоих участников, в условиях планирования семьи и эмансипации сексуальной сферы от задач деторождения (тогда как исторически женщина должна была рожать, сколько рожается, и считалось, что в этом весь смысл сексуальной жизни и состоит), и т. д., и т. п. И выясняется, что функции брака сегодня совершенно по-другому соотносятся (грубо говоря, семейное счастье становится основным его регулятивом, чего никогда прежде не было), а многие свойства брака, принесенные им из давно прошедших эпох, при этом изменившемся соотношении функций, становятся непродуктивными, то бишь не помогают счастью людей, а мешают ему. И тогда квир-идеология требует не отмены брака, а его переосмысления и переформатирования: если наша цель — семейное счастье, то почему только для натуралов? И почему только для двух участников, а не для троих или шестерых? И почему критерием наличия семьи является «ведение общего хозяйства» (есть такая норма в законе), кто это может вменить как требование людям, которые любят друг друга, но жить предпочитают поодиночке? И почему брак должен быть как-то связан с сексом, отчего люди, которым хорошо и комфортно вместе, должны непременно спать друг с другом и при этом еще не должны спать ни с кем другим? Все эти вопросы имеют значение далеко не только для людей с гомосексуальными предпочтениями: речь идет не о том, чтобы противопоставить себя заскорузлой общественной морали, а о том, чтобы воздействовать на общество с целью изменения этой морали.
              

Почему геи часто мизогиники?

Разве? А мне кажется, не чаще, чем наоборот (приятельствуют с девочками и т. п.). И для того, и для другого можно приискать вполне понятные основания: восприятие себя как недостаточно мужественного мужчины легко может приводить и к признанию себя чуточку женщиной, побуждающему искать женского общества, и к компенсаторному утверждению собственной мужественности через отталкивание от женщин. То и другое, по-моему, крайне глупо.

В то же время я должен признать, что в моем круге общения женщин исчезающе мало. И это напрямую связано с моей гомосексуальностью, которая у меня, в общем, свободно выбранная: я легко могу спать с женщинами, но гораздо больше люблю общаться с мужчинами — и не понимаю, какой смысл общаться с одними, а спать с другими (потому что, по крайнему моему разумению, секс — это особая форма общения, продолжение разговора языком тела). Физиология тут совершенно ни при чем: так сложилось, что у меня было несколько возлюбленных-транссексуалов FtM, психологически и по имиджу — вполне милых юношей, но анатомически наоборот, и это анатомическое несоответствие мне ни в малейшей мере не мешало, потому что личностно, поведенчески, эмоционально они абсолютно парни, и разница с обычными девушками очень чувствуется, в том числе и в постели.

Мне кажется, дело в том, что все мы формируемся под давлением социокультурных стереотипов, навязываемых нам семьей, школой, телевизором, классической литературой и т. п. Мальчикам навязывается стереотип мужественности («мужчина не плачет», «трус не играет в хоккей» и т. д.), девочкам — стереотип женственности («и буду век ему верна» и все прочее). То и другое, понятно, подлежит проблематизации и преодолению, но, естественно, чем глубже это в человека забили, тем труднее это из себя вытравить. В этом смысле чем раньше человек начинает рефлексировать, искать мотивы и основания для того, что ему впаривают как самоочевидное и непререкаемое, — тем больше его шансы освободиться. И это, в целом, преимущество детей из интеллигентных семей или уж, напротив, маргиналов, чьи условия настолько невыносимы, что приходится задуматься. Но фокус в том, что, на мой взгляд, стереотип мужественности, при всей отвратительности закладываемых в него агрессии, мачизма, прямолинейности, несет в себе некую здоровую основу: активное, творящее и изменяющее мир начало. Стереотип женственности же, при некоторых отдельных позитивных элементах (терпимость, милосердие), в основе своей контрпродуктивен: он настраивает на подчинение силам и обстоятельствам, на пассивность и, далее, на манипулирующую игру из пассивной позиции — и я понимаю все резоны такого поведения как сдерживающего, компенсирующего издержки гипермаскулинности, но в отсутствие этой гипермаскулинности оно выглядит очень плохо. А полностью выдавить из себя стереотип-основу — очень тяжело. Я помню, одно из последних моих гетеросексуальных эротических приключений, предшествовавших окончательному переходу на мальчиков, закончилось таким эпизодом, сильно этому переходу поспособствовавшим: я выхожу в прихожую собственной квартиры, провожая вполне прекрасную девочку, с которой мы провели вполне прекрасную ночь, и она, весело щебеча, поворачивается ко мне спиной и, не задумываясь, отставляет руки наотлет, чтобы я надел на нее курточку. И меня переклинивает: у нее в подсознании, стало быть, весь этот набор действий прописан, роли заранее распределены, она знает, что именно мужчина ей должен, в то время как я обожаю ухаживать, заботиться, подавать любые предметы и носить на руках, но я ничего ей не должен, я готов это делать исключительно по той причине, что я этого хочу! Конечно, пустяковый эпизод, но очень показательный.

Но, разумеется, это явно не те проблемы, которые возникают с женщинами у большинства «голубых». С большинством «голубых» у меня, я подозреваю, не так-то много общего. Скажем, когда мы с друзьями видим на каком-нибудь гей-сайте Top-10 самых прекрасных и сексуальных, избранный голосованием публики, то испытываем обычно тяжелое недоумение.
              

Поведай о роли семьи в твоей карьере, о твоей достославной бабуле. У тебя явно есть какая-то пробирающая история за пазухой...

История есть. Бабушка моя, Нора Галь, была, в самом деле, довольно важной фигурой в русской культуре позднесоветской эпохи — она была одним из лучших переводчиков художественной прозы с английского и французского. Достаточно сказать, что ею переведен «Маленький принц» Сент-Экзюпери. Общались мы довольно мало, бабушка предпочитала работать 24 часа в сутки и 365 дней в году, — и, в общем, по манере предпочитать любым другим способам провести время возможность остаться в кабинете за компьютером и сделать что-нибудь полезное я ее в себе узнаю. Еще она написала книгу «Слово живое и мертвое» — о художественном переводе и способах обращения с родным языком. В части бескомпромиссной нелюбви к иноязычным словам и усложненному построению фразы эта книжка, что называется, overkilling, но для начинающего переводчика она вполне незаменима. Мои собственные серьезные занятия переводом начались с того, что к пятому курсу университета я поссорился со всеми кафедрами, где можно было написать диплом по русской литературе. Осталась только кафедра зарубежной литературы, которой я никогда не занимался, — и я написал диплом про бабушкин перевод «Маленького принца», положив перед собой французский оригинал, русский текст и словарь (ибо французского я не знал) и проанализировав проделанную бабушкой работу пословно. К концу диплома я имел некоторое представление и о французском языке, и о том, что такое художественный перевод, и кончилось это тем, что спустя еще несколько лет раннюю повесть Сент-Экзюпери «Южный почтовый» я перевел сам. А второй, наряду с Сент-Экзюпери, любимый автор бабушки был Рэй Брэдбери. Она перевела и напечатала 26 его рассказов — самых светлых и пронзительных, а когда она умерла (мне было 22), оказалось, что в столе у нее лежит 27-й — «Секрет мудрости», из раннего Брэдбери-реалиста, о том, как старик из провинции приезжает в столицу проведать любимого внука и неожиданно обнаруживает, что тот живет с другим мальчиком. Перевод был сделан в 1977 году, когда ни о публикации чего-либо подобного речи быть не могло, ни о грядущих предпочтениях восьмилетнего внука, и до моего камин-аута бабушка не дожила, но в каком-то высшем смысле, я полагаю, рассказ этот все-таки 14 лет ждал меня.

Вообще же мне есть за что быть благодарным моей семье, где меня учили читать, слушать музыку и думать, помогали раскрываться и состояться и приняли таким, как есть, — но в самом конечном счете я гораздо больше верю в семью по выбору, чем в семью по кровному родству. В рамках общего представления о том, что по-настоящему ценно и важно только то, что человек сам для себя выбрал и за что он несет ответственность.
              

Для тебя лишь мозги являются афродизиаком? Как к тебе подкатывают мальчики? Дай затравку (надежду?) читателю, пусть косточки поперемывает.

Мальчики в наше время к старшим не подкатывают. :) Ждут, чтобы к ним подкатили. Это, кстати, поразительная штука — выработанный XX веком культ молодости. Я даже не до конца понимаю, как это все получилось. Ведь вот есть, скажем, очень характерная сценка в мемуарах Стефана Цвейга о его юности (это, стало быть, сто с маленьким хвостиком лет назад): как тогдашние юноши своей юности и свежести стеснялись, как прибавляли себе пару лет, чтобы более взрослые мужчины принимали их всерьез... Но последнее столетие возвело юность в ранг безусловной, непререкаемой ценности, не размениваемой ни на что другое, — и это, надо сказать, иные неокрепшие умы капитально сбивает с толку, в смысле неадекватности самооценки. Тут, конечно, мне можно сказать: а чего ж ты против культа юности выступаешь, а сам заришься на молоденьких? Но для меня в самом деле фишка в другом — в гораздо более древней, восходящей еще к античным Афинам, идее о любви-инициации, о мужчине, передающем мальчику свое Я, для чего эрос оказывается лишь средством, одним из языков... И в этом смысле мне, действительно, совершенно наплевать на то, какие у мальчика фигура, манера и постельные предпочтения, — но обязательны горящие глаза, желание что-то узнать и понять, кем-то стать, нечто совершить. Это не значит, что младший участник конвенции должен быть непременно юный поэт или филолог, — потому что передается не столько профессиональное знание, сколько общие принципы мировоззрения. Как раз с молодыми поэтами мне в этом плане никогда не везло, и широко распространенные слухи о небескорыстных причинах моего покровительства тому или иному дарованию, увы, представляют собой чистую выдумку. За единственным исключением, из которого я никогда не делал тайны, но это была обратная история: юноша, по ходу нашего романа начавший писать неплохие стихи и переводить с английского и попавший в лонг-лист премии «Дебют» без какой-либо моей протекции (и уж после этого я позволил себе заняться его публикациями). Впрочем, увы, он это занятие вскоре бросил и теперь занимается арт-критикой.

А так — есть, конечно, какие-то маленькие слабости. Длинные волосы у мальчиков очень нравятся — мы с вышеупомянутым юношей даже когда-то ради забавы фан-сайтик на эту тему сделали. Но это необязательный поворот темы: при наличии горящих глаз и минимальной обучаемости — надежда есть у всех.

ВНУТРІШНІЙ ДОСВІД

Любко Дереш зацікавив наших читачів з першого видання роману «Культ» – і захопливою прозою, і манливим малюнком з австралійського гей-альбому на обкладинці. А за останній рік він декілька разів у своїх інтерв’ю торкався теми гомосексуальності.
          

Любко, цей журнал брався колись виключно для «подрочушек», зараз такого поменшало, але немала частка певної аудиторії лишилась. Тебе не знудить?
Це вже початок? Нормально. Люди, котрі зможуть дрочити на це інтерв’ю, варті поваги за стійкість у переконаннях. :)
          

Ти згоден з теорією Карпиного Фройда про те, що всі люди народжуються бісексуалами?
Я прихильник юнгіанства і вважаю, що тип сексуальності приходить у відповідному віці разом з певним архетипом. Архетип Чоловіка пропечатаний у фізіології і анатомії чоловіків, а Жінки – у фізіології і анатомії жінок. І для людини найекономніший спосіб існування (для психічного і фізичного здоров’я) – це слідувати своїм природним задаткам. Але людина – вмістилище не одного єдиного архетипа гетеросексуального Чоловіка чи бісексуального Діоніса. Вони можуть чередуватися, бути присутніми одночасно, проявленими в різній мірі. Я вважаю, що це наше «я» виражає себе через архетип, тобто людина вільна у своїй сексуальності. Вона не те щоб бісексуальна. Вона радше є асексуальним футляром для мультисексуального наповнення різних конфігурацій.
             

Ти переважно серйозний по життю. А які ігри ти любиш, окрім шахів? Може, якимось чином валяти дурня чи вживатись у прикольно-блюзнірські ролі?
Я не серйозний, у мене просто розслаблене обличчя, тому на фотографіях здається, ніби я думаю про щось серйозне. З кімнатних ігор люблю «мафію», і що, до речі, наштовхнуло вас на думку, ніби я люблю шахи? Серйозне обличчя? :) А з блюзнірськими ролями я маю справу в своїх текстах – це способи проживання якихось придуркуватих способів поведінки. Цієї компенсації достатньо.
                 

Ти знявся би у черговому кліпі з Карпою і Монро в постільній сцені?
Якщо я відповім «так», то мені потрібно спитати себе, які мотиви цього мого «так»? Може, я хочу побачити Карпу голою? Є простіші шляхи, ніж знімальний майданчик. Може, я хочу відбутися як теле-секс-символ? Ні, я такого не хочу, дякую. Може, я хочу бути причетним до творчості гурту «Qarpa»? Ні, в нас різні підходи до творчості.
Одним словом, куди не глянь, ніяк не лягає карта. Не знявся би.
           

Ти слухав Ентоні Хегарті та його банду «Antony and the Johnsons»? Уяви, що хлопець закохався в тебе, а від неможливості з’єднатись з тобою він заспіває «I fell in love with a dead boy». Ти маєш малюку щось сказати!
Ні, не чув таких. Крім того, хто сказав, що я маю щось комусь казати? Я йому нічого не маю. Що, його закоханість – така цінність? Якщо вона така цінна йому, нехай не перекладає на мене відповідальність за власні почуття, а любить собі, надихається цим почуттям на шедеври, тоді з цього буде користь. Нерозділене кохання загартовує і додає творчості особливої щирості.
           

Як ти вважаєш, чи варто геям копіювати традиційні стереотипи – щодо шлюбу, вінчання, наприклад – чи треба бути незалежним від суспільних сподівань?
Я бачу для геїв два шляхи: перший – підстроювання під гетеросексуальні стосунки. Все-таки, європейська цивілізація – це гетеросексуальна цивілізація. Більшість геїв живуть у гетеросексуальних зразках поведінки, і тільки, умовно кажучи, «за закритими дверима» входять у гомосексуальні рамки. Цей шлях – шлях наслідування, підгонки себе під норми іншої чуттєвості. Але, по суті, це внутрішнє визнання того, що гомосексуалізм – це викривлення гетеросексуальних стосунків, заявка типу: «я такий, як усі, але в сексі віддаю перевагу іншому, ніж загал».
Другий шлях – це шлях утвердження своєї особливості в цьому світі і будування на цьому власної ідентичності. Власна гомосексуальність повинна сприйматися геєм як незаперечна норма, а не покрученість. Тоді це вже не сексуальність, а цілий світогляд, де одностатеві стосунки – лише одна з форм його вираження. Він вимагає власних ритуалів, які є не передразнюванням ритуалів гетеросексуальної культури, типу вінчання, а чимось оригінальним. Тоді заявка такого шляху звучить як «я не такий, як вони, я є я, а вони – це вони, і ми живемо поруч, але у них свої шляхи, а в мене свої». Це можна назвати глибинним гомосексуалізмом.
             

З геями розібралися, тепер – трохи про інше. У тебе є якась шкала містичності? Яке місце в ній посідає Біблія?
Така шкала містичності є, але Біблія в ній займає не чільне місце. Я визнаю за нею глибокий духовний шлях, але цей шлях не говорить моєю мовою, і я не намагаюся поглибити своє розуміння саме християнської духовності.
               

Який текст вразив тебе найбільше в житті?
Слова пісні Джима Моррісона «The End», так, як я почув їх, коли мені було 13. Одну половину я зрозумів неправильно, іншу – дофантазував. Досі я не чув нічого кращого на тему смерті, як і не чув більше у пісні Моррісона того тексту, який почув літнього вечора з бобінного магнітофона.
               

В одному з інтерв’ю ти казав, що у одній з твоїх майбутніх книжок, можливо, буде гей–персонаж. Тож коли чекати на книгу?
Саме на гея-персонажа – не знаю. Не у найближчому тексті.
              

Ти читав щось з репертуару Вільяма Берроуза? Що саме тобі найбільше сподобалося?
Берроуз свого часу був одним із найулюбленіших моїх письменників, і я перечитав майже всі його твори. Як на мене, він один із великих письменників ХХ століття, які справді вийшли у нову літературу. Проза Берроуза не «про щось», а є «тим». Тобто, вона не створює ілюзії глибин, як загалом це робить белетристика, його рваність постійно нагадує тобі, що ти тримаєш в руках певний незнайомий матеріал. Все-таки, найтепліше ставлення у мене до «Голого сніданку» – саме за відчуття матеріалу з паралельного світу. Подобається «Джанкі» – за охіренний задній план.
                

Ти читав різні твори Стівена Кінга. Які саме найбільше сподобалися?
«Воно», «Протистояння», з певними обмеженнями – цикл «Темна Вежа».
                

Ти хотів би слави на зразок «українського Стівена Кінга»? «Поклоніння ящірці» було, як на мене, непоганим кроком на цьому шляху...
Ні. Стівен Кінг не є для мене світочем, і, усвідомлюючи це, я тихо тішуся. У рекламці цього роману, який і справді був написаний під впливом Кінга, говорилось: «Якби Стівен Кінг народився в Україні, його б звали Любко Дереш». На що невідомий користувач ЖЖ в’їдливо зазначив: «Якби Стівен Кінг народився в Україні, його б звали Степан Короленко». Я хочу бути собою і зазнати тої слави і критики, яка призначена мені.
                 

Якби ти мав надможливості, які б вони були і що ти би з ними робив? Бетмен, Людина-павук чи просто Супермен?
Я би став суперменом, ясна річ, тільки щоб мене називали ьbermensch.  Мені подобається супермен в дусі Ніцше. Пам’ятаєте, як там у нього? «Людина – це канат над прірвою, який сполучає мавпу і надлюдину».
                 

Бен Аффлек в інтерв’ю Есквайру на запитання «З ким би ти переспав, якби був підаром» назвав Кевіна Сміта і Лео Ді Капріо. А як би ти відповів на таке ж запитання?
З Тарасом і Юрком Прохаськами.
                   

Чи є щось сакральне в чоловічому спілкуванні між тобою і твоїми друзями?
Я не прихильник чоловічого товариства. Але сакральне у чоловічому спілкуванні є. Це певна відстань між нами. Дистанція допомагає більше цінувати людей довкола себе, і вона дає особливе відчуття значущості того, що між нами відбувається, тих розмов чи ідей, якими ми обмінюємося.